Поев, я сходил к своему капониру — узнать что там с ЛаГГом: в душе все-таки теплилась надежда, что все будет хорошо. Однако Семеныч разочаровал: ремонт невозможен из-за отсутствия запчастей, которых нет и не будет. Нужно заказывать из-под Москвы. Так что машину только на запчасти… Да кому они нужны? Обрадовав старшину, что идет новая техника, направился к Лютиковой. Увы, Марина занята — отправляла раненых в госпиталь. Пришлось разворачиваться и топать к своей землянке. Там, собрав учеников, к которым присоединились летчики из полка майора Запашного, направился вместе с ними в класс.
— Начнем с главной формулы истребителя, с которой я начинаю свои уроки, — это…
— Высота, скорость, маневр, огонь, — хором ответили ученики знаменитую формулу, которую вывел советский ас Покрышкин.
— Молодцы, теперешний наш урок — это тактический прием под названием «скоростные качели». Идем на «место боя» — так называлось место, на котором мы устраивали, как выразился один из летчиков, «игры с самолетиками».
В самой середине урока, когда на пару сержанта Лаптя сверху падала четверка «худых» из летчиков Запашного, я увидел комдива, стоявшего в окружении командования обоих наших полков и с искренним любопытством наблюдавшего за нами.
Увидев, что я заметил его, он жестом велел продолжать занятия.
Постояв минут десять, полковник также молча удалился с задумчивым лицом.
А вечером, когда почти стемнело, были похороны. Теперь я знал, где лежит прадед Лехи, но легче от этого мне не стало. Я навсегда запомнил эти одиннадцать холмиков на окраине леса. На всю жизнь запомнил.
Утром, когда оба полка по приказу комдива передислоцировались на другое место, я узнал, чего от меня хотел полковник. Никитин проговорился, и слух разнесся по полку. Оказалось, у соседей сохранилось несколько Пе-2, вот комдив и хотел меня временно посадить на одну из машин, но почему-то передумал.
Три дня мы с рассвета и до заката занимались учебой. Я даже велел ходить ребятам парами, чтобы они привыкали друг к другу. Себе в ведомые взял сержанта Лаптя — он неплохо реагировал на нештатные ситуации. Горкин — ведомый Сомина. Морюхов — ведущий третьей пары, Булочкин у него ведомый. Так мы определились с организацией, пора было определиться с машинами, но их все не было.
Самолеты прибыли только через два дня. Семнадцатого июля. Увидев, кто садится, я только рот открыл от удивления. Группу я учил теории совершенно на других машинах.
— Товарищ майор, а что это?
Моей растерянности и удивлению не было границ. Ладно МиГи, я их узнал. Четыре таких знакомых силуэта, порыкивая моторами, катились по ВПП, гася скорость. Но шесть других смутно знакомых двухмоторных силуэтов, которые пока еще крутились над аэродромом, казались мне странными.