И направлять на них насмешек острие.
Однажды молоко спросило у сметаны:
— Скажите, вы еда или питье?
Сметана молвила:
— Оставьте ваши шутки!
Действительно, я где-то в промежутке.
Но ведь важна не эта сторона,
Всего важнее то, что я вкусна
И все, как правило, бывают мною сыты.
Вот так же точно и гермафродиты:
Тот, кто на свет их произвел,
Конечно, допустил ужасную небрежность.
Но ведь в конце концов
Существенен не пол,
А классовая принадлежность.
Спор молока со сметаной с темой гермафродитов еще как-то более или менее сообразуется. Ведь они тоже - неведомо что. То ли еда, то ли питье...
Но при чем тут классовая принадлежность?
А при том, что так оно и было тогда на самом деле. Классовая принадлежность была важнее, чем образованность, ум, талант, честь, благородство и все прочие человеческие качества. Такова была официальная установка.
Вспомним знаменитый диалог Сталина с Гербертом Уэллсом
Уэллс сказал, что не согласен с «упрощенной классификацией человечества на богатых и бедных»:
► Разве на Западе мало людей, для которых нажива не цель, которые обладают известными средствами, хотят их инвестировать, получают от этого прибыль, но совсем не в этом видят цель своей деятельности?.. Разве мало талантливых и преданных инженеров, организаторов хозяйства, деятельность которых движется стимулами совсем иными, чем нажива?
Сталин отвечает:
► Вы возражаете против упрощенной классификации людей на богатых и бедных. Конечно, есть средние слои, есть и та техническая интеллигенция, о которой вы говорите и в среде которой есть очень хорошие, очень честные люди. Есть в этой среде и нечестные, злые люди. Всякие есть. Но прежде всего человеческое общество делится на богатых и бедных, на имущих и эксплуатируемых, и отвлечься от этого основного деления и от противоречия между бедными и богатыми — значит отвлечься от основного факта.
(И. Сталин. Сочинения. Т. 14. М., 2007. Стр. 17-18).
Конечно, авторы басни издевались и над этой теоретической сталинской установкой, но в особенности над тем, как развернулась она на практике тогдашнего советского государства. «Классовая принадлежность» была категорией не просто важной, а во многих (почти во всех) случаях решающей. Достаточно сказать, что существовали официально утвержденные льготы для приема в вузы детей рабочих и крестьян. Константин Симонов, например, чтобы получить доступ к высшему образованию, должен был сперва поработать на заводе, а потом пройти через рабфак, чтобы замолить таким образом свое «непролетарское происхождение». Больше того! Существовали такие же установки и для профессоров: вполне официально им предлагалось студентам пролетарского происхождения завышать оценки, а непролетарского — занижать...