Стояла жаркая погода, и Фрида отошла в тень деревьев. Живот был уже огромным, ноги отекали, вот-вот упадет в обморок. Даже не верилось, что Ви так и не увидит внука, о котором мечтала. Трудно поверить, что именно так сложилась жизнь ее матери…
После церковной службы мать Билла пригласила присутствовавших к себе, к столу подала холодное мясо, закуски, сыр и те хрустящие бисквиты, которыми славилась соседняя булочная.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — поинтересовался у Фриды отец, выйдя к ней на крыльцо.
Та вежливая болтовня, что вели за столом собравшиеся, была ей не по нутру, и сегодня она не находила нужным отдавать дань приличиям.
— Не очень.
— Понимаю. Конечно не очень. Не знаю, стоит ли тебе рассказывать, станет ли тебе от этого лучше, но в тот день, когда ты мне позвонила и я, приехав, отослал тебя на кухню, твоя мать сказала, что лучшее, что было в ее жизни, это ты.
Горло Фриды сжалось, и в глазах закипели слезы, но плакать она не могла. Никакого облегчения ей не приносили ни слезы, ни отсутствие слез.
В тот же день, как только гости разошлись, она попросила у Билла ключи от машины. Хотела отвлечься, съездить в город, сделать кое-какие покупки. Приехав в Рединг, тут же отправилась в магазин музыкальных товаров. Бродила вдоль прилавков, разыскивая новые записи. И наконец нашла то, что искала. Пластинка называлась «Лайон-парк».
Фрида стояла у прилавка и не могла поднять голову, слезы лились и лились, и никак ей было их не унять. К ней подошла продавщица, молодая женщина с прямыми светлыми волосами, в легкой индийской блузе и джинсах. Она, возможно, была ее ровесницей, но казалась подростком. Наверное, и сама Фрида выглядела так, когда впервые приехала в Лондон. Тогда весь мир был открыт перед ней. А впереди — только самое лучшее.
— Вам нехорошо? — спросила продавщица.
Фрида кивнула, показала на альбом, который держала в руках.
— Мы с ним были знакомы. — Она имела в виду Джеми.
— Первоклассный сингл, — сказала девушка. — Мой самый любимый.
Альбом был посвящен медсестрам, которые ухаживали за ним в больницах, и его жене Стелле, ангелу его жизни.
Фрида пошла к кассе. Джеми приобрел популярность из-за двух ее песен, но она всегда считала, что он станет знаменитостью. Дома она спрятала свое сокровище подальше в буфет и доставала его, только когда оставалась в одиночестве. Тогда она садилась у окна, смотрела на зеленые ветви плетеной изгороди, на хлопотливых воробьев, гнездившихся в ней, и слушала Джеми. То, что сейчас его пение вызывало в ней точно такие же чувства, что и в самый первый раз, заставляло ее мысленно смеяться над собой.