Люси считала себя довольно странным человеком, некоторые собственные мысли даже ее саму удивляли. Например, она думала, что ее мать умерла оттого, что совершила какой-то плохой поступок. Подозревала мачеху в том, что та незаметно подливает в ее чай яд, и поэтому выливала его в горшки с растениями. Не сомневалась, что жизнь ее отца без дочки была бы много проще и приятней. Размышляла, возможно ли побороть все зло в мире, а если нет, стоит ли в таком случае браться за эту задачу. Словом, Люси постепенно ускользала все дальше и дальше от мира реальности, и никто-никто этого не замечал. С каждым днем девочка становилась все более одинокой.
— У тебя все в порядке? — поинтересовался отец, когда они сидели на ливерпульском вокзале.
Было ужасно душно, и отовсюду несло сажей. Стояли первые дни августа. Бен Грин, адвокат по профессии и демократ по убеждениям, утверждал, что он чертовски рад убраться на время из Соединенных Штатов, раз партия республиканцев выдвинула в качестве кандидатов на пост президента генерала Эйзенхауэра и Ричарда Никсона, кандидатуры одна другой хуже. Поэтому он уж лучше будет торчать здесь, на суетливом ливерпульском вокзале, присматривая за вещами, женой и дочкой, чем сидеть у себя дома в Вестчестере и злиться на «Таймc» за сообщения об успехах генерала Айка.
— Конечно, я бы предпочла сейчас быть дома, — прозвучал рассудительный ответ. — Анна Франк, например, за целых два года ни разу не вышла из своей комнаты. Ей не требовалось разъезжать, чтобы узнать людей, она и так понимала, что творится в мире. Она хотела быть писателем.
— По-моему, все люди хотят быть писателями, — рассмеялся Бен Грин. Когда-то, во время учебы в колледже, он и сам написал роман, который впоследствии окончил свои дни в груде мусора. — Ты будешь самой хорошенькой девочкой на этой свадьбе.
— Не похоже.
Люси не отрывала глаз от страницы, но при этих словах покраснела. Она знала, что некрасива. Сейчас, заметив, что из надетых на ней носков один коричневого цвета, а другой почему-то серого, поскорей выставила одну ногу впереди другой, чтобы этого не было видно.
Отец коснулся губами ее макушки. Вскоре подошел поезд, и настало время занимать места. У них было отдельное купе, которое оказалось плохо освещенным и душным. Девочка склонилась пониже над книгой и продолжала читать, воображая, что находится дома.
— Она испортит глаза, читая в темноте, — сказала Шарлотта мужу, когда поезд тронулся.
Несмотря на погруженность в чтение, Люси отлично замечала все, что происходит или говорится вокруг. И даже здорово наловчилась в этом.