— Тебе, кажется, прекрасно известно, что мы не отвечаем на такие вопросы, — процедила Мег. — Безопасность клиентов — наша главная забота. Нас поставили в известность о таком требовании.
— Поставили. И мистер Лемминг, наверное, возлагает на это надежды. Вообрази, что будет, если все эти фанатки нагрянут к нему, а он остановился у нас для тайного любовного свидания или собираясь покрасоваться перед зеркалом в дамском платье.
Мег заинтересованно приподняла бровь. Если б она не стояла сейчас за стойкой, она бы, наверное, расхохоталась.
— Что тебя интересует относительно семьсот восьмого?
— У меня к нему интерес сугубо личный.
— Сугубо личное всегда сугубо излишнее. Поверь мне.
Тем не менее Мег оставила журнал регистрации раскрытым и отправилась в соседнее помещение проверить счета постояльцев. Чем Фрида тут же и воспользовалась. Быстро пробежав глазами по списку фамилий, она наткнулась на его имя. В номере 708 зарегистрирован прежний постоялец. Значит, он не уехал из отеля.
Этой ночью Фрида работала неимоверно быстро, правда значительно снизив качество уборки. Но, откровенно говоря, она сомневалась, что кто-либо из постояльцев «Лайон-парка» это заметит. Их гораздо больше заботили тайна их пребывания и сохранность имущества. Она мгновенно перестлала постели и вытряхнула пепельницы. Если она не пропылесосит, ничего страшного не произойдет.
Им бы только чтобы полотенца были чистые и никто посторонний не заглядывал.
Покончив с делами, девушка отправилась в номер Джеми. От волнения у нее подкашивались ноги, пульс бился совершенно лихорадочно, и чувствовала она себя донельзя глупо. Постояла в холле седьмого этажа, напряженно размышляя над тем, что собиралась сделать. Почему личное обязательно излишнее? Разве она для него значит не больше, чем просто горничная из отеля? В холле было жутко холодно, у Фриды побежали мурашки по коже. Не успела она прийти к окончательному решению, как вдруг дверь номера Джеми отворилась и на пороге показался он собственной персоной. Джеми спешил на свидание к Стелле и уже опаздывал. Теперь он кололся практически каждый день, все увеличивая дозы. Никогда не думал, что так прочно сядет на иглу, ну а если и так — кому какое дело? Чувствовал он себя все время сонным и как-то так тревожно, будто с ним должно случиться что-то неожиданное. Сейчас на нем были замшевая куртка, джинсы, белая рубаха и любимые ковбойские сапоги, которые он купил на Четвертой Западной, когда в последний раз был в Нью-Йорке. Им владело чувство, что он полный неудачник и карьера его погибла, не успев начаться.