Он смотрел на нее с откровенной насмешкой, терпеливо ожидая ее решения, и Татьяна поспешно согласилась, понимая, что ставит себя в глупое положение, рассматривая его с недостойной придирчивостью.
– Да, конечно. Это было бы здорово. Спасибо!
Он галантно распахнул перед ней дверь двухместного купе, и она присела в кресло, поставив рядом громоздкую сумку.
Попутчик учтиво склонился перед ней и предложил:
– Давайте познакомимся, раз уж нас свела судьба. Антон. Можно без отчества, я не настолько вас старше.
Она чуть привстала и по-мужски протянула ему руку для пожатия.
– Татьяна. Можно просто Таня.
Взяв протянутую ему ладонь, он не пожал ее, как она ожидала, а нравоучительно произнес:
– Давайте будем тем, кем нас назначила природа: я – мужчиной, вы – женщиной. – И с вызывающей галантностью поцеловал ее руку.
Татьяна в ответ лишь пожала плечами. Говорить, что мужчин нынче днем с огнем не сыщешь, что это вид редкий, вымирающий, не стала. Еще обидится.
Оторвавшись от ее руки, Антон учтиво предложил:
– Не хотите воды? Сегодня довольно жарко.
Она с удовольствием согласилась, и он достал из небольшого холодильника бутылку минеральной воды, яблоки и черешню на глубокой белой тарелке, и поставил всё это на стол. Сел на нижнее сиденье напротив гостьи и стал медленно пить принесенный им чай.
Татьяна с сомнением посмотрела на свои немытые руки.
– А можно воспользоваться туалетом?
Он с хитрецой посмотрел на нее.
– Не боитесь оставлять с незнакомцем свои вещи? Вдруг вернетесь, а в сумке ничего ценного нет?
Татьяна рассмеялась. От смеха у нее засветились голубые глаза, от уголков рта побежали почти незаметные лучики-морщинки и нервное выразительное лицо мгновенно преобразилось.
Антон издал малопонятное «хм» и внезапно подумал, что ошибся, оценив ее внешность как малоинтересную.
Сквозь смех она заметила:
– А в сумке нет ничего ценного. Если не считать любимого мной вишневого варенья, сваренного мамой. Но вам оно вряд ли приглянется. – И ушла в смежную с соседним купе туалетную комнату.
Антон задумчиво посмотрел ей вслед, чуть покачивая головой. В ней было много женственного, очень нежного, почти трогательного, как в маленьком непосредственном ребенке. В принципе, она была очень мила. Но вот одета не то чтобы неряшливо, но уж как-то чересчур небрежно. Во всяком случае, ему категорически не понравилась ее безвкусная зеленая китайская ветровка, наброшенная на еще более отвратительную футболку мерзкого выцветше-травяного цвета.
Она вышла из туалета, хмуро рассматривая палец. Он вежливо поинтересовался: