— Вот это да! — Он был
по-настоящему потрясен, просто ошарашен. — Вот чего нельзя было ожидать!.. Но
каким образом, Мальвина?.. Ведь наша целенаправленная акция провалилась!
Я стала рассказывать обо
всем, что слышала сама, стоя на пороге бабы Тосиной комнаты. Леонид Сергеевич
не переставал удивляться, а под конец вдруг развеселился:
— Так и сказал, что на
него все шишки посыпались? Болезни, убытки, да еще и конкуренты убить хотят?..
И все потому, что старуха его прокляла?
— Я спрашивала потом: на
самом деле она этого не делала!
— Конечно, нет. Баба
Тося не такой человек, чтобы проклинать: скорее в лоб даст, насколько сил
хватит... Просто, как говорится, на воре шапка горит. Суеверный человек с
нечистой совестью все на свой счет принимает.
— Значит, теперь, когда
Рауль исполнил свое обещание, его неприятности не пройдут?
— Я думаю, пройдут, —
неожиданно заявил Леонид Сергеевич. — Я думаю, за бабу Тосю сам Бог вступился.
В конце концов, мир вертится на основах справедливости, иначе он давно бы уже
сорвался в тартарары...
Мне тоже хотелось
думать, что за бабу Тосю с Валькой вступился Бог. И вообще, все хорошо, что
хорошо кончается...
— А знаете, какая сейчас
Валька счастливая! Наглядеться на своего Садика не может!
— Надо полагать, —
согласился Леонид Сергеевич.
— Вы бы не узнали ее,
если б встретили. Она просто, ну, преобразилась, что ли... Как в сказке
Царевна-Лебедь! А Садик очень хорошенький, бегает у нас во дворе, все ему
интересно...
— Вот и у вас, Мальвина,
должен быть такой сыночек, — вдруг погрустнел Леонид Сергеевич.
— А вы знаете, я сама
сегодня об этом подумала... Может, когда и будет... А почему вы это так
сказали, словно вам грустно?
— Потому что я намного
старше вас, — глухо отозвался он. — И многое в жизни испробовал, хорошего и
плохого. Одним словом, нам с вами не по пути. — Он сделал паузу, словно ему
тяжело было говорить. — А просто так, ради приятных ощущений... это, знаете, не
пройдет без труднопреодолимых последствий. Ни для вас, ни для меня.
Я хотела сказать, что
все это не так важно, главное — он думает обо мне всерьез, так же как и я о нем
все время думаю! Но образ моего будущего сыночка, о котором упомянул Леонид
Сергеевич, действительно выбивался из этих мыслей. Сыночек — нечто настоящее,
реальное, вот как Садик у Вальки. Он не из мечты, в то время как о Леониде
Сергеевиче в качестве близкого человека я могла только мечтать. Можно
представить себе, как мы любим друг друга, но нельзя — как он поселяется в
нашей квартире, сосуществует с мамой, которая, вероятно, моложе его; как он
катит коляску с нашим сыночком, ведет его в детский сад... Хотя почему нельзя?
Все это могло бы устроиться. И в то же время чутье, опережающее сознание, не
признавало Леонида Сергеевича частью моей обычной жизни. Он останется для меня
человеком неосуществимой мечты, а для сыночка надо «строить семью», как обычно
говорит моя мама.