— Хорошо... Но только
потом я обязательно вернусь! — как ребенок, настаивающий на своем заветном
желании, подчеркнула Нюта.
— Можно вас? — негромко
сказал мне бомж.
Мы с ним шагнули дальше
на чердак, где, оказывается, спал в углу его одноногий товарищ. В нос сразу
ударил кислый запах, столь привычный мне за годы работы дворником.
— Эту девушку не наймут
за деньги, — негромко и доверительно сказал мне мой новый знакомый. — Надо
устроить так, чтобы ее взяли просто за спальное место. А кормить ее придется
вам, ну и, может быть, мы поможем...
— Вы?!
— Если уж ей совсем
нечего будет есть. А в будущем, если я смогу устроиться на работу, обязательно
стану помогать. И на лекарства, и на хорошую еду. Вы ведь видите, насколько она
истощена!
— Вижу. Я, конечно, буду
ее кормить и покупать лекарства. Только не очень дорогие, а то у меня не
хватит... А вы думаете, ее возьмут шить одеяла?
— Если только за место —
могут взять. Хотите, я с ними поговорю? Якобы это я привел бездомную девушку,
без родных, без паспорта... Они таких любят брать — делай с ними что хочешь,
никто не заступится! Ведь без паспорта и в милицию не обратишься...
Я вспомнила четырех
девушек, выскакивающих иногда в подъезд на отгрузку одеял. Две из них были корейской
внешности, одна южанка с пышными черными волосами, и одна русская, белобрысая.
Похоже, все они жили так, как обрисовал этот странный бомж: без права и защиты.
Однако держались весело, даже чересчур: когда они выходили, весь подъезд
наполнялся криками, смешками, ауканьем. Девушки ворочали тюки одеял (Нюта не
сможет!), затаскивали их в лифт и потом вытаскивали внизу. А после прямо в шортиках-маечках
выскакивали во двор к машине, которая эти тюки увозила. И грузили их в том же
пляжном виде, хоть в дождь, хоть в мороз. Значит, теперь и Нюте предстоит такая
судьба...
— Так что же? Поговорить
мне с хозяевами? — вновь предложил бомж свои услуги. А они, по правде сказать,
были мне очень нужны — так не хотелось самой вступать в общение с одеяльными
мастерами! Ведь это они, наблюдая за своими грузящими товар рабынями, не
разрешали им останавливаться даже на минуту. Как же, машина ждет! И когда надо
было уступить лифт женщине с больным ребенком, они и не почесались... Нет, если
уж правда с ними надо поговорить, пусть это сделает мой новый знакомый...
— Значит, ведите подругу
к себе, и пусть не говорит хозяевам, что это ее бывшая квартира, — правильно
расценил бомж мое молчание.
— Но ведь они все равно
узнают! Просто вспомнят ее, в конце концов, ведь они совершали с ней
куплю-продажу!