— А если я увижу, что скорпион собирается кого-нибудь ужалить? Предположим, прямо на плече Помпея сидит ярко-красный скорпион, уже поднявший жало, — могу я сказать об этом? — Вопрос я задаю вполне искренне: мне хочется уяснить правила. — Ведь скорпион — это неприятная тема. Но могу я затронуть ее в таких обстоятельствах?
Она смутилась.
— Ну, наверное… Да какой скорпион! Не может быть на плече Помпея никакого скорпиона. Ох, несносная девчонка, вечно ты что-нибудь придумаешь, — ласково проворчала она. Надо надеяться, что ни скорпионов, ни чего-либо другого, способного испортить настроение гостю, на пиру не окажется.
— А может, мне стоит надеть диадему? — спросила я.
— Нет, — ответила няня. — Что за странная мысль? Ты не царица.
— А разве нет диадем для царевен? Мы должны носить что-нибудь на голове. У римлян есть лавровые венки, верно? И у атлетов тоже.
Она наклонила голову набок, призадумавшись.
— Мне кажется, лучшее украшение для девочки — ее волосы. У тебя они чудесные, так зачем портить их чем-то еще?
Нянька всегда очень внимательно относилась к моим волосам, полоскала их в ароматизированной дождевой воде и расчесывала гребнями из слоновой кости. Она научила меня гордиться своими косами, но сегодня вечером мне очень хотелось выглядеть необычно.
— Но что-то должно выделять нас, царскую семью. Мои сестры…
— Твои сестры постарше, им так подобает. Когда тебе будет семнадцать или пятнадцать, как Беренике, ты тоже сможешь носить подобные вещи.
— Пожалуй, ты права.
Я сделала вид, будто согласилась, и дала ей расчесать мои волосы, прибрать их назад и скрепить заколкой, после чего невинно сказала:
— Все хорошо, только вот лоб какой-то голый, нет даже ленты. Скромный узкий обруч — вот что было бы в самый раз.
Она рассмеялась.
— Дитя, дитя, дитя! Какая же ты у меня неуемная! — Я видела, что она готова смягчиться. — Может быть, очень маленький золотой обруч. Но пусть он весь вечер напоминает тебе о том, что ты царевна.
— Конечно, — пообещала я. — Я не сделаю ничего неподобающего. Даже если римлянин рыгнет или украдет золотую ложку, спрятав ее в салфетку, я сделаю вид, будто ничего не заметила.
— Ты вполне можешь увидеть, как они крадут ложки, — согласилась нянька. — Римляне так жадны до золота, что при виде него у них слюнки текут. Хорошо еще, что золотые дворцовые украшения слишком велики — не завернуть в складку тоги. Не то поутру мы бы многого недосчитались.
В пиршественном зале дворца мне доводилось бывать и раньше, но только когда он был пуст. Огромный зал занимал целое здание от стены до стены (сам царский дворцовый комплекс включал в себя множество строений) и открывался в сторону внутренней гавани, куда спускались широкие ступени. Он всегда казался мне блестящей пещерой. Когда я пробегала по залу, мое отражение множилось на полированных плитах полов и рядах колонн. Потолок терялся в тени высоко-высоко.