Возможно, потому, что в его памяти стояла Сэнди.
Сейчас ее не было.
Тонкие пальцы Клио теребили брючный ремень. Очередной поцелуй пришелся прямо под подбородком. Звякнула пряжка. Еще поцелуй, чуть ниже. Потом вдруг открылась ширинка, рука влезла в трусы, теплая и в то же время невероятно и сладко холодная.
— О боже.
Он сощурился почти в безумном возбужденном опьянении, Решительно желая, чтобы оно длилось долго-долго.
Клио улыбнулась такой откровенной, почти порочной улыбкой, какой он еще никогда в жизни не видел. Потом вновь принялась поочередно расстегивать пуговицы рубашки.
Прижалась губами к правому соску, и он решил, что сейчас умрет от счастья.
Она двигалась медленно, мучительно медленно. Ущипнула пальцами левый сосок, твердо взглянула в глаза, улыбнулась коварной, прекрасной, немыслимой… совершенно немыслимой… хитрой улыбкой…
А он так возбудился, что не мог больше стерпеть ни секунды.
Она глубоко сунула в пупок язык, спуская с него брюки и трусы до щиколоток.
А потом взяла его в рот.
Воздух вырвался из легких, из таких глубин, о существовании которых Грейс даже не подозревал, думая, что они давно мертвы. Его руки залезли под блузу, чувствуя мягкую плоть на боках, медленно и настойчиво потянули ткань вверх — возникло желание, чтобы это мгновение никогда не кончалось, чтобы блуза не снялась окончательно, чтобы это длилось вечно: дни, часы, секунды, наносекунды. Чтобы время застыло.
Потом он прикоснулся к груди. Без лифчика. Груди большие, гораздо больше, чем можно было подумать, крепкие, круглые… Она застонала от прикосновения и снова взяла его в рот, глубже, глубже.
Несколько минут — он по-прежнему в ботинках, в спущенных трусах и брюках — они лежали на застилавшем кровать леопардовом покрывале, молча глядя друг на друга. Он провел ладонью по плечу, по сильным лопаткам, контурам спины, гладил теплую кожу, безуспешно стараясь не думать, что все по-другому, чем с Сэнди. Не лучше, но по-другому.
Ожила память, возникли сравнения. Сэнди была ниже ростом, полнее, не столь загорелая, груди у нее были меньше, другой формы, соски крупней, розовее. У Клио они маленькие, вроде алых бутонов. Волосы на лобке у Сэнди были темные, густые, курчавые, а у Клио пшеничные, аккуратно подстриженные. Она обхватила его руками, ногами, сильными и красивыми, как у великолепной породистой лошади, двигалась и шептала:
— Ты чудо, Рой. Боже мой, как давно я этого хотела… Давай займемся любовью.
Он прижал ее к себе, неспособный насытиться, словно попал в какую-то волшебную сказку и там затерялся. Она пыталась с ним слиться, но он был еще не готов, пока нет. Этого так давно не было, что пришлось вспоминать, как сдержаться, — непременно надо вспомнить.