Сегодня Джин понимала, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему живой.
Живой и счастливой.
Карен еще что-то говорила о совести Джин, о ее отношении к работе. О двойном обмане.
О том, что Джин подводит своих коллег, своего босса, пропадает неизвестно где, но и там она ухитряется продолжать обманывать.
О том, что двойная жизнь Джин никуда не годится. И что прежде всего ее обман ударит по ней самой.
Еще много обидных для Джин вещей наговорила тем вечером Карен.
До киносеанса оставалось немало времени.
Джин не знала, нравится ли ей то, что она видит, или же нет.
Глаз «замылился», зрение подустало. Джин видела каждый этап изменений в «Апельсине», участвовала в каждом шаге, преображающем заведение.
И теперь, охватывая почти завершенную картину взглядом, она не могла понять толком, что же видит перед собой.
Оставались небольшие штрихи, мелкие доделки.
Что Оливер планировал делать дальше, Джин не представляла.
Наверное, снимать с двери объявление о ремонте, ожидать наплыва новых посетителей. И прежних посетителей тоже, соскучившихся по кальяну, душистому чаю и вкусным пирожным.
Оливер был занят с кем-то из поставщиков. Пробегая мимо, он кивнул Джин:
— Посмотри папки для меню. Там, на барной стойке.
Джин поднялась и прошла за стойку. Там лежало десятка два кожаных с тиснением папок. Вопреки ожидаемому они не были оранжевыми, красными или золотистыми. Их лаконичный дизайн был решен в черном цвете, и лишь стремительный росчерк по диагонали от левого нижнего уголка папки к правому верхнему был сочного апельсинового цвета. Джин улыбнулась, открыла одну из папок, закрыла. Положила на стопку меню сверху.
Подошел Оливер.
— Джин, прости, но мне действительно очень некогда сегодня. Так сложились обстоятельства. Ты не обижаешься?
— Что ты, я все понимаю, — грустно ответила Джин. Пальцем она провела по апельсиновому росчерку. — Очень красиво получилось.
— Мне снова надо бежать.
— Я не стану тебя задерживать. Я пойду.
Ну вот, преображение ресторанчика практически завершено. Кажется, и надобность в ней, в Джин, тоже постепенно отпадает…
И близостью с ней Оливер уже пресытился?
— Может быть, ты поднимешься наверх, ко мне? Перекусишь что-нибудь? — с сомнением спросил Оливер.
— Нет, что ты, я поеду. Не хочу никому мешать.
— Джинни, ты не мешаешь, поверь. Мы еще обязательно поболтаем. Вот, кстати…
Он вложил в руки Джин неизвестно откуда появившийся конверт. Плотный, белый, увесистый. Заклеенный. Джин подергала за уголок: конверт не поддавался.
Оливер попросил:
— Вскрой его дома, пожалуйста.
— А что это? — с подозрением спросила Джин. — Письмо? Мышьяк? Еще какая-нибудь гадость?