"Эх, вместо стаута надо было эль брать..." – подумал перед смертью Свен.
Странным образом катастрофа "Малаги" отрезвила пилота Анатоля.
Он понял, что попытка бежать на "Кассиопее" обречена. Ведь ее дюзы тоже наверняка забиты.
Но что же делать? Сдаваться? Если бы вокруг него сужали кольцо альгвасилы где-нибудь на Цандере – он бы, конечно, так и сделал.
Отдать жизнь за пиратские идеалы он не подписывался. Но в том-то все и дело! Сдаться селянам было по-человечески страшно. Анатоль был уверен, что те, разгоряченные кровью, просто забьют его живьем на месте своими топорами, или что там у них в руках?
В общем, Анатоль решил, что с места побоища надо бежать на своих двоих. А дальше – будь что будет.
Он отбросил вверх пустовавшее сиденье второго пилота. Выворотил из углубления рюкзак с неприкосновенным авиационным запасом. После этого вынул четыре шпильки и ударом ноги свернул нижнюю часть кресла набок.
Под креслом открылся узкий люк аварийно-технологического лаза.
Через пятнадцать секунд подошвы ботинок Анатоля опустились на один из титановых подкосов носовой стойки шасси.
Труп автоматчика-охранника и обильно залитый кровью песок были в двух метрах под ним.
– Господи помилуй... – по-русски, с просительной интонацией нашкодившего ребенка прошептал Анатоль.
К счастью, ни одного из косматых врагов пока видно не было. Это придало почти пятидесятилетнему Анатолю юношеской прыти.
Он спрыгнул вниз и побежал к броду, который приметил скучающим взглядом еще в самом начале – когда всё было идеально и мысли всей трапперской шайки вертелись вокруг вечернего барбекю с местной бражкой.
Совершенно незамеченным он добежал до закраин дымовой завесы. Благо всеобщее внимание было отвлечено небывалым по местным меркам зрелищем – горящей "Малагой".
Лишь когда он пересек осушную отмель и захлюпал по зеленому речному мелководью, на него обратил внимание Илья Беличья Гроза.
Илья вскинул карабин и сделал несколько выстрелов. Промахнулся. Еще три выстрела...
Когда Анатоль уже карабкался на спасительный противоположный берег, очередная пуля Ильи наконец настигла его и проделала изрядную дыру в его бедре.
Завывая от чудовищной, выжигающей сознание боли, он, однако, не остановился.
Адреналин придавал ему сил.
Пилот так и видел себя распятым на частоколе этой растреклятой деревни – они ведь могут специально оставить его висеть там, живым, истекающим кровью, на сутки, на двое... В назидание другим ворам...
У них тут, в Большом Муроме, не добренькие Объединенные Нации. Здесь действует Губное Право, разрешающее органам деревенского самоуправления определять собственные меры пресечения за преступления против общины. Проще говоря: губить преступников так, как посчитает нужным деревенский сход.