В умелых руках дяди Толи железка из сверхлегкого металла, названная Василисой "длинителем", быстро превратилась в то, что требовалось. А именно – в легкую четырехметровую штангу, которая обладала, несмотря на свою телескопичность, завидной жесткостью.
"Длинитель" дядя Толя оставил себе. А Василисе дал специально принесенную с собой жердь, вырезанную из орешника.
Орудуя этими штуками, они взялись выковыривать из маневровых дюз забитые селянами чопы.
Как и опасался дядя Толя, дело не спорилось.
В итоге провозились гораздо дольше, чем рассчитывали – до полуночи – а все равно полностью освободить удалось лишь четыре кормовых дюзы и две носовых. В оставшихся четырех удалось только пробить тонкие каналы.
Дядя Толя хотел верить, что и каналов этих хватит, чтобы стравливать реактивную струю на малой тяге. А к тому времени, когда дело дойдет до полной тяги, чопы полностью выгорят, чай не металлокерамика.
– Вот же судьбина у меня! – Пожаловалась дяде Толя Василиса, утирая с висков горячий пот. – Кабы знала, что мне эти чопы растреклятые своими же руками выковыривать, уж я бы их наматывала посвободней, и клей берегла. Охохонюшки...
– А у меня судьбина не лучше, – подпел ей дядя Толя. – Взять хоть последнее мое приключение. Когда к Свену в банду шел, думал, на пару недель. Бабла подрублю – и краями... А вышло так, что жизнью из-за этих головорезов едва не поплатился!
Дядя Толя занял, естественно, место первого пилота. То есть передний ложемент по левому борту.
Василисе же он великодушно разрешил разместиться на месте второго пилота – по правому борту, тоже в переднем ложементе.
Он бы с большим удовольствием отсадил девчонку назад, на место штурмана или бортинженера, но для неподготовленного человека, да еще без качественного противоперегрузочного скафандра, это были слишком некомфортные места. "Еще уписается, лесная нимфа..."
– Ну, с Богом! – прочувствованно воскликнул дядя Толя и, как показалось Василисе, в одно мгновение переключил дюжины две тумблеров на главной панели управления. И еще полтора десятка на дополнительной приборной доске слева. И еще пяток где-то далеко внизу справа.
Мудреная авионика ожила. Оранжевым, зеленым и голубым светом засияли десятки приборных шкал и мониторов.
Еще несколько щелчков – и под аккомпанемент загудевшей турбины вспомогательной силовой установки заныли-запричитали тракты охлаждения реактора, а также помпы дейтерий-тритиевого фабрикатора.
– И как мы будем взлетать? – бодро спросила Василиса.
Ей вполне доставало ума, чтобы понимать: "Кассиопея" флуггер тяжеленный, будет нелегко выковырять его из отмели, в которую он въехал носом, как опившийся зелья бедолага. Большинство профессиональных пилотов на месте дяди Толи скривились бы и процедили сквозь зубы "Не мешай". Но пилот неожиданно охотно дал Василисе развернутый ответ.