Флуггер загудел, затрясся, а потом и вовсе заходил ходуном.
Но долбаная колымага не сдвинулась вверх ни на сантиметр!
– Пилять ту люсю, – выругался дядя Толя.
Но, тут же вспомнив пилотские суеверия, приглушил градус сквернословия и взялся за одобряемое суевериями нытье.
– Ну давай, родненькая... ну пожалуйста, матушка-кассиопеюшка... Сам-то я ладно, человек пропащий... Пожил, можно сказать... Но со мной девица-красавица... Невинная... Умненькая... На дочуру мою похожая вдобавок... Ее-то, если здесь останется, родственники пустят как курицу в ощип... Ее-то хоть пожалей, если меня не жалеешь...
Но "Кассиопея", казалось, этому нытью не вняла – ничего нового не произошло. А ведь датчики показывали уже перегрев и на днищевой группе, и на обшивке центроплана!
Неожиданно подала голос сама девица-красавица:
– Дядь Толь, а может попробуешь еще носовыми наподдать?
– Чего? Какими "носовыми"? Да все тангажные дюзы уже работают!
– Я не знаю, что такое эти ваши тангажные! Только в носу у тебя есть две дюзы! В самом-самом носу!
– Так это тормозные!
– Так нос-то у тебя, дядя Толя, сейчас в землю смотрит! Вот и смекай!
И тут до дяди Толи дошло: малявка права! Не иначе как сама "Кассиопея" ей эту мысль нашептала! Вот уж действительно "новичкам везет"! Если, конечно, и впрямь воспринимать Василиску как будущую пилотессу...
Дядя Толя, не тратя ни секунды, дал длинный импульс на носовую тормозную группу дюз.
Из-за того, что "Кассиопея" все еще сохраняла заметный тангаж, получилось, что приложенные к флуггеру вдоль его продольной оси дополнительные меганьютоны тяги толкнули его не только назад, но и немножко вверх!
"Кассиопея" рванулась кормой вперед, выбросив в реку стометровую струю песка, и в ту же секунду потеряла все четыре остававшихся чопа.
Тут уже сработали прекрасные пилотские рефлексы дяди Толи.
Понимая, что дальше перегревать днищевую группу нельзя, он одной рукой убавил тягу, а другой – развернул "Кассиопею" на сто восемьдесят градусов.
Раскачиваясь на огненных столпах, как киношная пиратская каравелла в карибский шторм, "Кассиопея" нырнула вниз и, коснувшись отмели колесами шасси, наконец заняла позицию, которую можно было считать удовлетворительной для старта по-самолетному.
Чтобы машина вновь не скозлила, споткнувшись о носовую стойку шасси, дяде Толе пришлось резко тормозить всеми доступными средствами – и управляемыми аэродинамическими плоскостями, и теми самыми носовыми дюзами, которые столь счастливо вытолкнули их из ямы.
Не будь Василиса опутана в своем ложементе целой сбруей страховочных ремней, она наверняка влетела бы носом в приборную панель, и самое меньшее – набила шишек и синяков. А так она "всего лишь" испытала четырехкратную отрицательную перегрузку, когда каждый стакан воды в организме начинает весить как полноценный литр, а кровь на время забывает, в какую сторону течь.