Двоих. Лысый сказал это, а Мариша слопала без возражений. Неужто готова расстаться с мужем по первому зову любимой мамочки?..
Чтобы не думать о дурном, Данила спросил у лысого:
— Вас же, черных, больше было. Остальные где?
— Вот именно, что было. — Лысый поморщился, потер указательным пальцем лоб. — Вас тоже больше было. В пути, знаешь, всякое случается…
Это уж точно — случается всякое. Дан взглянул на Маришу. Двое их осталось. Больше нет «варягов», погибли все.
— А где взял игрушку? — Голос его дрогнул. Перед глазами всплыли лица друзей. — На которой прилетел?
— В Гремихе, где ж еще.
— Не видали мы там такого… — вмешалась в беседу Мариша. Она потихоньку приходила в себя.
— Плохо, значит, смотрели. Я одному дедку голодному банку тушенки дал, так он меня отвел к ангару другого старпёра, авиалюбителя местного. Всю дорогу жаловался, что у них жрать нечего и чужаки его жратву воруют. Вот он-то и рассказал, куда вы подались… Однако, не сидится вам на месте. Чего занесло в такую даль?
— Долго рассказывать. — Дан вспомнил вечно ноющего беззубого старца.
И замер. Сквозь вой ветра и плеск волн внизу донеслось что-то… Да нет, ерунда это всё.
— Эй! — послышалось вновь. — Помогите!
«Вот именно что послышалось», — решил Дан.
От пережитых волнений его разум помутился и теперь генерирует слуховые галлюцинации. Если сейчас галлюцинация выдаст «Помоги, брат!», она точь-в-точь станет похожа на голос покойного Ашота, погибшего не только как личность, но и телесно съеденного зомбокосатками и кракенами.
Или не съеденного?..
Словно издеваясь над Данилой, галлюцинация воспроизвела в точности то, что он боялся услышать:
— Помоги, брат! Даня, помоги!
Или не боялся, но надеялся всей душой и не признавался себе в этом?
Вдруг Ашот жив?! Или нет, не Ашот, а батя… Или все-таки Ашот, ведь только он мог назвать Данилу братом. Да, этого не может быть, но… Дан подбежал к ограждению — и действительно увидел толстяка, барахтавшегося на волнах в окружении кракенов и прочих тварей, которые никуда не делись с боевого поста. И все же они не разорвали пухлое тело на части, не сожрали его. Почему?
Но время ли забивать себе этим голову? Надо действовать!
Забыв о том, что у лысого винтовка и ему может не понравиться такая резвость пленника, Данила метнулся к ближайшему стенду с кучей разных прибамбасов непонятного назначения — некоторые из них напоминали телескопические удочки, — сорвал со стенда спасательный круг и швырнул вниз. Круг сильно сдуло в сторону. Он упал прямо на плавник здоровенной косатки. Это ее возмутило неимоверно, она ударила хвостом по воде, выгнулась — сбросила круг, вцепилась в него, измолотила челюстями… Приступ ярости утих так же внезапно, как и начался. Косатка вообще вела себя престранно: расправившись с оранжевым «бубликом», она перевернулась кверху пузом и теперь медленно дрейфовала прочь от платформы.