— Вот замечательно сформулированное уравнение с двумя неизвестными, — говорю я. — Только могу тебя заверить в одном, Толстый: штатники не подкладывали бомбу своему послу! Из этого следует, что банда Греты реально существует.
— Ты прав, — соглашается Жиртрест, — значит, ошибки нет, просто все мы ж…
Сделав это заявление, носящее отпечаток самоуничижения, он возвращается к оставленной туфле.
— Замкнутый круг, — вздыхаю я. — Эти типы с поезда как будто растворились во мраке. И все же они где-то есть!
Берю высасывает остаток литровки, кокетливыми движениями вытирает губы рукавом куртки и объявляет, что не может врубиться, где здесь собака зарыта; для ее праха это большая удача.
Именно в эту минуту Пино поднимает личную гвардию. Мой милый пластинчатожаберный бросает в бой все свои серые клетки. Он такой — старый Пиноккио. Последнее ура, последнее тик-так, последнее чуть-чуть!
— Тоньо! Ты наводишь меня на кое-какие мысли, говоря, что они где-то есть.
— Мне нравится равновесие твоей фразы, продолжай!
— Твой «мерседес» и твоего приятеля искали в Париже, искали в провинции. Их искали за границей…
Он останавливается, как старый кошак, у которого закружилась голова на краю водосточного желоба.
— Кончай!
— Он даже не знает, чем закончит, — ухмыляется отвратительный Берю. — Ты что, не видишь, что он поплыл.
Пино артачится. Он пылко и красноречиво заявляет, что за ним есть кое-какое прошлое! И что, если кое-кого и зовут Берюрье, он не может себе позволить насмехаться над таким достойным человеком, карьера которого…
— О! Заткнись! — грохочу я. — К чему клонишь, Пино?
— Я клоню к одному очень важному факту, тому, на который ты не обратил внимания, Сан-А! Перед происшествием в поезде ты видел, что «мерседес» подавал сигналы фарами…
— Ну, дальше?
— По-твоему, это был сигнал разделаться с малышкой?
— Без сомнения!
— Хорошо, я предложу тебе только одно возражение, комиссар из большой деревни: а если бы девушка не встала в этот самый момент, а? Представь, что она продолжала бы сидеть напротив и слушать твою белиберду, — как бы они смогли вышвырнуть ее из поезда?
Я смотрю на Берю, Берю смотрит на меня, мы смотрим на Пино. Пино смотрит на свои пожелтевшие от никотина ногти. Торжественная минута молчания.
— Пинюш, — проговариваю я, — ты, как всегда, на высоте!
— Подожди, я продолжаю…
Артист не устал. Он работает под куполом без страховки.
— Ты говоришь, что девушка не видела сигналов?
— Нет, она видела сигналы. Потому что надо знать правила грамматики.
— И ты еще хочешь, чтобы мы серьезно это обсуждали, — сетует кавалер родной речи.