— Послушай, прекрасная северянка, я бы предпочел поболтать с тобой…
Она вздыхает, как сердце, которое жаждет.
— Тебя интересует Грета, а, Красавчик? — спрашивает она. — Я как раз услышала, как ты спрашивал у бармена Роро.
Красавчик соглашается.
— Ты знала Грету?
— Да, — говорит она. — Странная девица. Если хочешь знать мое мнение, она ненормальная. Ты, надеюсь, не ее родственник?
— Что ты называешь «ненормальная»?
— С закидоном, что еще. У нее как будто крыша поехала…
— Это правда?
— Да. Совсем плохая. Она ни с кем не разговаривала. Случалось, когда она ругалась с кем-нибудь, мне казалось, что она может выцарапать глаза. Немцы, они такие!
Сформулировав этот предрассудок, она кладет ногу на ногу, открывая до крайних пределов чулки цвета подгоревшего хлеба.
— У нее никого не было?
— Никого…
— Друзей тоже?
— Откуда! Хорошо, если она говорила кому-нибудь «добрый день»!
Я достал фоторобот.
— Знаешь его?
Она косится.
— Нет.
Ну вот, опять, я возмущен коварством судьбы, поймите, она противится всем моим попыткам дать судебному делу законный ход. Эта механическая рожа у меня в печенках сидит.
В бешенстве я рву фотографию и пускаю обрывки через клетушку любви.
— Ты злишься, лапа, — обращает внимание Белоснежка, которой ничто человеческое не чуждо.
— Да, я ищу одного типа, который мне должен деньги. Он был приятелем Греты, я надеялся его разыскать, и потом, ты видишь…
— Что ты предпочитаешь? — спрашивает меня любезная коммерсантка, вспоминая о своем профессиональном долге.
— Все, — говорю я, — но особенно прачку-недотрогу, форель в миндале и мельничиху-простушку…
— Ты шалун, — мурлычет она.
И перечисляет множество особых блюд собственного приготовления, одно привлекательнее другого. От варварской смоковницы до японской колыбели через венгерские щипцы для орехов и дырокол для сирени.
— Ты давно в этом дерьме? — вежливо спрашиваю я.
— Довольно давно, надо же зарабатывать на жизнь! Я отваливаю ей расхожих комплиментов, чтобы компенсировать отсутствие моих даров у ее холма Венеры.
— Понимаешь, Красавчик, — говорит она, — главное — это заиметь клиентуру. Мне повезло, что у меня кожа цвета кофе с молоком. Некоторые предпочитают, ты даже не можешь представить что. Ну, контрасты. Мой брат, например, он ушел из мирской жизни, найдя покой в Сен-Жермен-де-Пре,[28] хотя был ударником в оркестре… Контрасты, говорю тебе, блондины предпочитают брюнеток и лицей в Версале. (Черт! Не числится ли и Берю среди ее постоянных клиентов?)
Продолжая разговаривать, она начинает разоблачаться. Но я смотрю на свои собственные бока. Они показывают десять часов в римских цифрах.