— Похоже, что не больно-то газуется? — замечаю я, основываясь на моей острой наблюдательности.
— Не говори мне об этом, — вздыхает Его Пузырчество, возлагая на казенное кресло свои сто с лишком кило несвежего мяса. Он добавляет в качестве подтверждения предыдущего:
— Я иду от дохтура.
— И что сказал твой ветеринар? Он пожимает плечами.
— Насколько я понял, вчера мочепузырь разозлился на мое второе Я; кроме того, у моей поджелудочной железы не получается поджелудочить, и желудок начал сужаться в привратном переходнике. Инакороче, он мне присобачил двадцать дней абсолютного покоя. Пятнадцать дней на нарах, сырые овощи и фрукты, парное мясо и без выпивки; режим кинозвезды, вот! Если я ему последую, я зафиндирю талию манекенщицы и цвет лица кровь с молоком, так что девочки позавидуют.
Обозреваю рубильник и фиолетовые скулы Толстителя. Не хочется разочаровывать дилетанта, но до цвета лица кровь с молоком нашему малому Берю ой как далеко! Много водички утечет в Сене. Что до группы крови нашего Берюрье, так это окрошка без кваса.
— А я-то хотел подключить тебя к захватывающему расследованию, — говорю я.
— Положи пока в холодильник, заберу его потом, — веселится Его Величество Суперхрен I.
Он размахивает рецептом своего доктора.
— Вот с этим документиком, мужики, я кандидат в олимпийские чемпионы по шезлонгу во всех весовых категориях. Кстати, — выдает он, — ты знаешь, кого я только что видел при входе в стойло?
— Пино, — догадался я без колебаний.
— Изумительно. Он был с каким-то ощипанным хрычем, как полагаю, одним из своих клиентиков.
— Ты полагаешь верно. И с этим достойным человеком проделали прямо-таки неслыханный трюк.
Я делаю ему экспресс-резюме всего того, что предшествовало. Толститель слушает меня, как меломан, удравший из тюрьмы, слушал бы фугу Баха, и смотрит на меня, как смотрел бы пердоман на разгружающуюся баржу сухого гороха.
— Действительно, — допускает Его Круглячество, — случай не банальный.
И он делает новый вывод, приподнимающий краешек завесы. Вывод настолько простой, что никто до него еще не додумался.
— Это определенно ошибка. Где-то есть другой шапокляк, у которого такой же блайзер, отсюда и конфузия.
Я тотчас же погружаюсь в многоэтажные размышления.
— О чем замечтался, о смерти Людовика XVI? — дурачится Пузырище.
— Это было второе французское Берюрлоо, — соглашаюсь я. — Протяни мне ногу помощи, Толстяк.
Но Толститель энергично трясет котлом, который прекрасно сгодился бы на холодец.
— Дудки! Я в отпуске отныне и впредь. Если это приказ, ты можешь засунуть его в футляр от термометра; но если ты просишь не в службу, а в дружбу, то это все меняет.