По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии (Асмолов) - страница 254

Юнова Г. Невербальное поведение и его использование в психотерапии. Краков, 1975.

Argyle В. Bodily communication. Methuen, 1975.

Argyle M., Kendon A. The experimental analysis of social performance // Advances in experimental social psychology / Ed. L. Berkowitz. L., 1967.

Bertalanffy von L. Robots, men and minds: Psychology in the modern world. N.Y., 1967.

Birdwhistell R. L. Introduction to kinesics. Univ. of Louisville Press, 1952.

Duffy I-, Pearson K. Pantomime in aphasic patients // Speech Hear Res. 1975. V. 18.

Ekman P., Friesen W. V. Unmasking the face. New Jersey, 1975.

Fast I. Body language. London — Sydney, 1978.

Goffman E. The presentation of self in everyday life. L., 1974.

Hall E. The silent language. N. Y, 1959.

Halt E. The hidden dimension. N. Y., 1966

Harre R., Lamb R. (Eds) The encyclopedic dictionary of psychology. Oxford, 1983.

Head H, Aphasia and kindred disorders. L, 1926.

Heilman KM., Rothi L.J., Valenstein E. Two forms of ideomotor apraxia // Neurology. N. Y., 1982. V. 32.

Hind R. A. Ethology. Glasgow, 1982.

Rothi L. J., Mack L., Heilman K.M. Pantomime agnosia // J. Neurology, Neurosurgery and Psychiatry. 1986. V. 49.

Scheflen A. E. Significance of posture in communication system // Psychiatiy. 1964. V. 27. № 4.

Scheflen A. E. Quasi-courtship behavior in psychotherapy // Psychiatry. 1968. V. 28.

Scheflen A. E. Body language and social order. Prentice Hall, 1972.

Sommer R. Personal space. Prentice Hall, 1969.

Varney N. R. Linguistic correlates of pantomime recognition in aphasic patients//J. Neurology, Neurosurgery, and Psychiatiy. 1978. V. 41.

Varney N.R. Pantomime recognition defect in aphasia: implications for the concept of asymbolia // Brain and Language. 1982. V. 15.

Wachtel P. L. An approach to the study of body language in psychotherapy I I Psychotherapy. 1967. V. 4. № 3.

Wainwright G.R. Body language. Suffolk. 1987.

Может ли анализ сферы бессознательного на основе такой категории советской психологии, как категория деятельности, углубить представления о природе неосознаваемых явлений? И есть ли вообще необходимость в привлечении к анализу сферы бессознательного этой категории?

Чтобы ответить на этот вопрос, попробуем провести мысленный эксперимент и взглянем глазами участников первого симпозиума по проблеме бессознательного (1910) на прошедший по этой же проблеме симпозиум в Тбилиси (1979). По-видимому, Г. Мюнстерберг, Т. Рибо, П. Жане, Б. Харт не почувствовали бы себя на этом симпозиуме чужими. Г. Мюнстерберг, как и в Бостоне (1910), разделил бы всех участников на три группы: широкую публику, врачей и психофизиологов. Представители первой группы говорят о космическом бессознательном и о сверхчувственных способах общения сознаний. Врачи обсуждают проблему роли бессознательного в патологии личности, прибегая к различным вариантам представлений о раздвоении сознания, расщеплении «я». Физиологи же утверждают, что бессознательное есть не что иное как продукт деятельности мозга. Лишь положения двух теорий оказались бы совершенно неожиданными для Г. Мюнстерберга и других представителей классической психологии. Это — теория установки Д. Н. Узнадзе и теория деятельности Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева и А. Р. Лурия. Принципиальная новизна состоит прежде всего в исходном положении этих концепций: