Это звучало так жалостливо теперь. Собственная мать сочла ее недостойной того, чтобы жить с ней.
Лео, похоже неудовлетворенный этим, поинтересовался:
– А что это была за школа?
У Энджел возникло такое чувство, будто земля качнулась под ногами. Она чуть заметно улыбнулась:
– Она в Коннемаре, одном из самых красивых уголков Ирландии, но очень удаленная. Это старое аббатство, и оно грозно вырисовывается на вершине холма, как какой-нибудь жуткий готический замок. Когда я впервые приехала туда в сентябре, было дождливо и серо, и как будто… – Энджел невольно поежилась.
– В миллионе миль от дома?
Энджел кивнула, удивленная, что Лео, похоже, понял.
– Да.
Повисло молчание, и Энджел сделалось неловко.
Она только что рассказала Лео больше, чем когда-нибудь кому-нибудь в своей жизни. Когда он встал, чтобы убрать джем и ореховое масло, она почувствовала, что тоже хочет его кое о чем спросить. О том, что отец упомянул в ту злополучную ночь, когда она нашла его с завещанием. Боясь спросить, но осмелев после того, чем сама только что поделилась с ним, она все же решилась:
– А что случилось с твоей матерью?
Лео резко остановился, уперев руки в бока. Температура в комнате опустилась на несколько градусов. Но Энджел была решительно настроена не дать себя запугать. Она лишь спрашивает то же, что он спросил у нее.
– Почему ты интересуешься? – резко спросил он. Энджел сглотнула. Она не могла лгать.
– Это правда, что она покончила с собой?
– И откуда у тебя подобные сведения? Энджел должна была сказать, хотя и понимала, что это навсегда погубит ее.
– Завещание.
Его тело напряглось. Глаза почернели. Никакого золота. Он казался отстраненным и как будто перестал осознавать присутствие Энджел.
– Завещание. Ну конечно. Как я мог забыть? Да, полагаю, самоубийство моей матери там упоминается – без отвратительных подробностей, разумеется.
Энджел хотелось протянуть руку и попросить Лео остановиться. Он смотрел на нее, но не замечал.
– Я видел ее. Все тогда подумали, что я не видел, но я видел. Она висела на разорванной простыне, привязанной к одной из балясин на верху лестницы.
Ужас и печаль наполнили сердце Энджел. Но она интуитивно промолчала.
– Брак моих родителей был заключен по расчету. Единственная проблема заключалась в том, что мать любила отца, а для него существовал только бизнес. Мама не могла смириться с тем, что ее отодвинули на второй план, поэтому становилась все более неуравновешенной, прибегала ко все более крайним мерам в попытке привлечь его внимание. Она стала устраивать отцу бурные сцены, но от этого он только ушел в себя. Чем больше было слез, тем меньше он реагировал. Потом она начала причинять себе вред и утверждать, что на нее покушались. Когда и это не сработало, она пошла на крайний шаг.