— Иди ты, ради бога, отсюда, — сказала Даша кустам. — Тут всем в себя прийти нужно. А подсматривать вообще некрасиво.
— Кто подсматривает? Я за берегом присматриваю. Выползет кто… — ответили кусты.
— Иди, пока тебя самого с москитом не перепутали, — посоветовала суровая Эле.
Страж обиженно завздыхал и, размышляя о явной недооценке боевых качеств метателей камней, поплелся к мужским кострам.
Даша задумалась о том, почему она мысли некоторых дарков даже на расстоянии абсолютно ясно понимает, а соображения других исключительно рваными проблесками мелькают. Но думать было некогда. Девочке-даркше отпилили колтуны, тут как раз и вода согрелась. Начали отмывать. Худышка безмолвно вздрагивала. Даша на всякий случай разбавила воду.
— Да она просто отвыкла, — проворчала Эле. — Зови все-таки моего. Тут болячка на болячке.
Даша сходила за доком. Обработали спиртным раны и нарывы на запястьях и щиколотках, смазали бальзамом. Куда больше времени заняли воспаленные и гноящиеся глаза. Дуллитл бурчал нехорошие слова. О шрамах на спине ему, естественно, забыли сказать, доктор увидел сам и даже руками всплеснул:
— Боже милостивый! Неужели истинная фейри?!
— Она на классическую фею похожа. Отдаленно, — предположила Даша.
— Не болтай! — возмутилась Эле. — О фейрях я сроду не слышала. Но в бардаках бывать приходилось. По долгу службы. Феи на эту кроху вообще не похожи.
Док хмыкнул:
— Дария имеет в виду именно классических фей. Не гулящих. О них сказки рассказывают.
— Да какие тут сказки? Вон еще чиряк. Обрабатывайте…
Фея бескрылая так и не произнесла ни звука. Сидела с закрытыми глазами, с забинтованными руками и ногами и местами блестела от жирного бальзама.
— Ее, наверное, кормить нужно крайне осторожно, — с беспокойством заметила Даша. — Дети после длительного голодания…
Знаменитые лекари-целители зафыркали.
— С пищей, несомненно, нужно соблюдать осторожность, — согласился док. — Насчет возраста…
— Девка. Вполне на выданье, — снисходительно буркнула Эле. — Вон как сложена.
— Да какое там сложение?! — изумилась Даша.
— Ты, Аша, шибко жалостливая. Глядишь на нее, как на поросенка полудохлого, которого молоком выкармливать нужно. Оно частично и так. Может помереть. Но ты глаза все-таки разуй и глянь с умом.
Не на что там было глядеть. Фанерка забинтованная, узница лагеря смерти. Руки и ноги, правда, соразмерные, но…
— Да сколько же ей лет, по-вашему?
— Одни боги знают. Только наши герои Севера когда разглядят, полезут. Не сразу, понятно. Сначала откормят.
— Ну что ты за гадости говоришь?! Нашим флотским и Бочечка худовата.