Из газеты «Криминальное чтиво», март 2016 года.
Курзанов не без интереса прочитал статью о заказных убийствах. Дотошному журналюге многое удалось выяснить. Но не все, ой, не все. Жизнь гораздо сложнее: и проколы с заказами, и проблемы при взаиморасчетах, и профессионалы иногда такое вытворяют, что и их, «священных коров» этого бизнеса (да, да — именно бизнеса и ничего другого!) приходится иногда убирать. Уж кто-кто, а он знал всю подноготную этой непростой части политической, деловой и финансовой жизни. Все-таки более двадцати лет в теме. И в какой теме!!! А тут, извини, из-за каких-то мудаков все может рухнуть в одночасье!
Виталий Николаевич явно нервничал. И не просто нервничал. Только что ему позвонило то самое важное лицо, с которым он договаривался об операции по устранению «интуриста», и с плохо скрываемым раздражением сообщило, что среди трупов, обнаруженных в подорванном днем белом лимузине, Труварова не было. На вопрос же Курзанова, сколько было трупов вообще, тот с недоумением ответил «три» и бросил трубку. Теперь Виталий Николаевич терялся в догадках: он точно знал, что пассажиров в машине было четверо. Но если так, куда делся четвертый? Может, он вовсе не садился в машину? Или каким-то чудесным образом исчез? Получив это известие и недвусмысленную угрозу в свой адрес, он немедленно связался с Глобом и попросил того срочно прийти. В ожидании встречи он не мог ничего делать, а потому просто злился, вымещая досаду на подчиненных.
Виталя Курзанов был упитанным, симпатичным мальчуганом, прилежным ребенком, всеобщим детсадовским любимцем, которому поручали читать стихи на всех утренниках и праздниках. При этом он терпеть не мог детский сад, его пропитанные запахом казенного белья и пищи стены, его толстых, пожилых воспитательниц и сюсюкающих нянечек. Он хотел быть дома, рядом с красавицей мамой, которую буквально боготворил, но она была занята собой, слишком мало внимания уделяя сыну. Когда ему исполнилось четыре года, в его жизни произошла первая трагедия: он больше не мог спать вместе с мамой. Виталя думал, что умрет, так как не мыслил себя без ее запаха, без ее поцелуя на ночь, без ее красивого шелкового белья, в которое она каждый раз переодевалась перед сном, превращая эту часть его жизни в настоящий праздник. Теперь у мамы появился дядя Костя, который никаких чувств, кроме отвращения, у Витали не вызывал. Боль и обиду, вызванные материнским поступком, преодолеть не удалось: с годами он возненавидел мать и искренне желал ей смерти, хотя внешне этого никак не проявлял, играя роль доброго и отзывчивого сына, благо, что лицемерить научился давно.