Первым делом сходили к Иверской. Часовня у Воскресенских ворот
Китай-города пылала жаром множества свечей. Череда самых разных людей
продвигалась медленно перед иконою, тут по виду были мещане и мужики, купчихи и
закутанные в платки бабы с детками, которых они поднимали приложиться к
святыне;тут же с десяток дворян и дворянок теснились вокруг священника,
служившего молебен, как пронеслось вокруг, «для новобрачных». Но Василий не сумел
разглядеть жениха с невестою.
На пути к отцовским родственникам — родителям жены отцовского брата
Ивана Федоровича — прошли шумной Неглинною, по правой стороне которой на одном
из московских холмов стоял Рождественский монастырь. Самой речки не было видно.
По словам отца, на масленицу здесь устраивались знатные ледяные горы. Отец
Михаил и радовался Москве, и покряхтывал от частых непредвиденных расходов то
на сбитень и пирожки для Васи, то на дивной работы лампады (в подарок тестю и
для дома), которые
он присмотрел в лавке на Никольской и не мог не купить. А Василий с
изумлением и робостью постигал после коломенского захолустья новую для него
жизнь большого города.
В волнениях и хлопотах старший Дроздов едва не забыл наказ своего отца
Федора Игнатьевича: непременно сходить в Новоспасский монастырь к старцу
Филарету. Признаться, сам отец Михаил большой нужды в том не видел, да и
времени мало у них, но ведь почему-то же молчаливый и несловоохотливый батюшка
просил... Пошли в Новоспасский. Через густую толпу едва пробрались к келье
старца, благо облачение иерейское помогло. Седенький старик едва глянул на отца
с сыном, как руки протянул к ним:
— Милые мои, я вас заждался! Дроздовы переглянулись с удивлением.
Старец начал свой монашеский путь с Саровской пустыни, был переведен в
Александре-Невскую лавру, а лет десять назад обосновался в Москве. Он славился
исключительной прозорливостью; митрополит Платон назначил его духовником
инокини Досифеи (дочери от тайного брака императрицы Елизаветы и графа
Разумовского); православным книжникам известно было его немалое собрание
рукописной святоотеческой литературы. Ничего этого Дроздовы не знали. Помимо
нежданного приветствия их поразила умилительная кротость и ласковость старца.
— Благословите, отче, отрока Василия,— попросил отец Михаил.— В
семинарию поступает.
Старец пристально вглядывался в лицо младшего Дроздова, так что Вася
даже смутился и потупился.
— Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! — торжественно произнес отец
Филарет твердым голосом, осеняя крестом юношу, и неожиданно добавил: — А в
другой раз ты меня благословишь...