— Врешь! — отрезал отец Егорий и поднялся. Ласковин обменялся с ним взглядом и еле заметно кивнул.
Игорь Саввич вышел, хлопнув дверью, но Андрей остался.
— Простите? — крикнул вслед отцу Егорию Кишкин.
— Охотно, — произнес Ласковин, оказываясь вдруг на линии между редактором и дверью. — Мы еще побеседуем!
Взяв единственный стул, Андрей отломил от него ножку и вложил под дверную ручку. Теперь открыть дверь снаружи стало затруднительно.
— А поначалу ты мне понравился, Кирюша, — сказал он побледневшему редактору. — Присядь!
И прихватив Кишкина за отвороты пиджака, посадил на письменный стол, прямо на хрустальную, полную окурков пепельницу.
— Ты соврал, — произнес он негромко. — А врать нехорошо. Разве тебя этому не учили в институте? Ты ведь образованный человек, Кирюша. Что закончил? Журфак?
— Да, — сдавленно ответил Кишкин.
— Вот-вот, — продолжил Ласковин. — Журналист. Не хочется поступать с тобой как с обычным бандитом, понимаешь?
Ласковин в упор глядел на перепуганного редактора и не испытывал ровно никаких чувств. Он знал, что должен сделать, и обдумывал, как сделать это побыстрее и минимальными средствами.
— Образованный человек, — повторил Андрей, словно пробуя слова на вкус. — Так, да? А по сути ты — говно! — продолжал он, не повышая голоса, но вплотную приблизив свое лицо к побелевшей физиономии редактора. (Похоже, сердечко у бедняги пошаливает!) — Говно, — повторил он брезгливо. — Тихое такое, жиденькое говно! Нет, на журналиста ты не похож! А похож ты на кидалу. Знаешь, кто это? — Кишкин судорожно кивнул. — Молодец! Может, ты гомик?
Редактор «Бурделя» помотал головой. Похоже, у него от страха отнялся язык.
Андрей отпустил его и отошел на пару шагов.
— Ладно, — сказал он, — к делу не относится.
И газетенка твоя тоже к делу не относится. Давай адрес и не отнимай у нас времени.
— У меня нет адреса! — не очень уверенно пробормотал Кишкин. — Он у Саши! — И попытался слезть со стола. Должно быть, сидеть на пепельнице из толстого хрусталя было не слишком комфортабельно.
— Место! — жестко приказал Ласковин и неожиданно отвесил Кишкину хлесткую оплеуху. — Адрес! — И еще одно красное пятно появилось на другой щеке редактора.
Ласковин взял Кишкина за отвороты пиджака, притянул к себе, одновременно вдавливая в стол, и, стараясь точно копировать интонации покойного Крепленого, произнес:
— Ты даже не представляешь, что я с тобой сейчас сделаю!
И Кишкин сдался. Нравственно и телесно. Пухлые губы его задрожали, и с ним приключился конфуз, заставивший чистоплотного Ласковина отодвинуться на метр.