Тот пожал плечами.
— Направо от угла с Бассейной, — сказал он. — Дома два-три.
Абрек повторил.
— Ну, извини, — сказал он чуть позже и засмеялся: — Он сказал: ты такой крутой, неудобно! Ну, будь!
Положив трубку, все еще улыбаясь, сказал Ласковину:
— Шига спросил: почему ты сам к нему не обратился. Как авторитет к авторитету?
— С каких пор я в авторитетах хожу? — поинтересовался Ласковин.
— Не прибедняйся. Кто Крепленого замочил?
Глаза у Ласковина округлились:
— Я?
— Конечно, не ты! — Абрек подмигнул. — И Грише яйца надраил тоже не ты! Расслабься, я не следователь! Короче, Шига все сделает, не волнуйся. Кстати, Конь тут вознамерился филиал открыть. Не хочешь на себя взять?
— Пока нет, — усмехнулся Ласковин. — Спасибо за предложение.
— Ты подумай, не торопись, а пока давай-ка дернем за встречу!
Он нажал кнопку, и зеркальная панель справа отошла в сторону, открывая внутренность бара.
— Коньячок, — сказал Абрек, вынимая бутылку. — Настоящий армянский, еще с «красных» времен. Знаю, ты любишь!
— Люблю! — согласился Ласковин. — С меня причитается.
— О чем ты? — удивился Абрек. — Это с нас причитается. Мы на тебе хорошие деньги сделали!
— Это как? — насторожился Ласковин.
— Ну, Конь своего не упустит. И… я же тебя предупреждал, верно?
— Просветил бы? — сказал Андрей.
— Не могу! — Абрек развел руками. — Не велено! На, чокнемся! Чтоб хотелось и моглось…
— Надо бы тебе, Андрюша, одеться поприличней, — сказал отец Егорий, оглядывая своего подопечного. — Степаныч, давай ему костюм купим. Официальный прием все-таки.
— Отчего ж не купить, — согласился Смушко. — Тем более день рожденья у него скоро!
— Да есть у меня что надеть! — засмеялся Андрей. — Целый гардероб зря пылится! А вот как насчет вас, отец Егорий?
— Мне проще, — усмехнулся Потмаков. — Я — монах. Оденусь по сану, и дело с концом. А ты тогда давай поезжай к себе, переоденься, а в полседьмого мы тебя заберем.
Уже месяц как Андрей не бывал на Блюхера. Запах нежилой, пыль на мебели, даже потолок вроде пониже стал.
Покопавшись в кассетах, Ласковин нашел старый альбом «Нау», врубил для улучшения атмосферы, затем достал из шкафа смокинг, рубашку, «бабочку» — забытые игрушки жены: для презентаций, для выходов парадных — «в люди», как говорила Мариночка. Странно, что и это с собой не увезла, когда съезжала.
Ласковин оделся. Поясок галстучный на дырочку укоротить пришлось: шея тоньше стала. Смешно.
Андрей поглядел на себя в зеркало… Что-то не так. Не сразу сообразил: голова. Оброс за три месяца. Это исправимо.
Ласковин взял телефон.
— Анжелика? Здравствуй, солнышко! Ласковин. Не трудно тебе подъехать, подстричь меня немножко? Нет, только подстричь! Этому твое «неподходящее время» не помешает, верно? Спасибо, солнышко! Бери такси и приезжай, жду. Ах, у тебя теперь машина? Поздравляю! Жду, солнышко!