Андрей представил себе команду «тобольцев», окружающих его во мраке. С ума сойти. Тут бы такой грохот и мат-перемат стоял…
Однако ходит, ходит же! И не кот, тяжелый. Кто? Собака? Нет, у собаки шаг другой, и когти цокают. Тигр? Бред! Тигр — на чердаке! Шурр-шурр… Все-таки… Человек? Может, он, Ласковин, все еще спит?
Андрей медленно расстегнул молнию спальника. Фонарик рядом, пистолет, если что, тоже рядом.
Шаги — шурр-шурр — начали удаляться. Он, чердак, большой, есть где побродить… в темноте. Большой чердак, попробуй найди в нем Андрея Ласковина! Тем более что спит Ласковин в укромном уголке, за дымоходом, с довоенных времен оставшимся.
«Господи, — подумал Андрей. — Да я боюсь!»
Он тихонько сел, начал надевать ботинки. Ботинки нужнее, чем штаны. Без штанов даже двигаться легче, а без ботинок — по щепкам, по гвоздям, по стеклам битым — поди-ка попляши!
Холодно, однако. Кожа в пупырышках. Или это от страха? Как он ходит? Это кем надо быть, чтобы по этим самым гвоздям, стеклам, щепкам, в полной темноте — так тихо? Страшно тебе, Ласковин? Страшно! Когда Крепленый в тебя стрелял, страшно не было. А сейчас… блин! Кто?
Шурр-шурр… Сюда идет. К нему. Выходит, с той стороны все осмотрел, теперь сюда идет. Осмотрел? В такой темноте? Да здесь даже коты ни хрена не видят!
Шурр-шурр… С другой стороны дымохода. Человек. Точно, человек. Дышит с присвистом: бронхитник, что ли? Шурр-шурр… Сейчас выйдет справа. Слева — там потолок низкий и балка. Значит, справа. Шурр-шурр… Банки пустые консервные не задел, обошел… Шурр-шурр… Страшно, Ласковин? Хрен вам!
Андрей подобрал ноги, сконцентрировался: фонарик в одной руке, «вальтер» — в другой…
Шурр… Остановился. Может, знает, что Ласковин рядом? Наверняка знает. Чует. Если уж в такой темноте разгуливает, как в полдень по Дворцовой площади…
Шурр… Шурр… Вот он!
Андрей не увидел — почувствовал, как из-за угла дымохода возникла страшная фигура… Кто?
Луч фонаря ослепительно, остро ударил в темноту, вырвал из тьмы уродливую голову, черное, отливающее глянцем, как спинка жука, рыло… Голова чудовища на человеческом теле, огромные квадратные, отблескивающие радужно глаза… и пистолет, направленный прямо на Ласковина!
Андрей вскрикнул от потрясения: такого он точно не ожидал — вскрикнул и непроизвольно нажал на спуск. «Вальтер» хлопнул отрывисто, оглушительно, пуля (мимо!) грохнула в крышу. Чудовищная голова на человеческой шее дернулась, монстр зарычал, пистолет его плюнул огнем и громом: бах-бах-бах! Трижды. Андрей метнулся назад, за дымоход, в щель между кирпичной кладкой и скосом крыши. Фонарик он выронил, но тот, по странной прихоти, продолжал светить прямо в чудовищную морду. И пистолет в черной руке задергался снова: бах-бах-бах… А сам монстр топтался на месте неуклюже, вертел башкой… и стрелял, стрелял. Грохот наполнял брюхо чердака. Грохот и пороховая гарь. Андрей все ждал, когда у него кончатся патроны, а патроны не кончались. Десять выстрелов, двенадцать…