— С Польшей и Кавказом!
— Покупаем.
Сердце мое отчего-то пребольно сжалось.
— Продано! — вскричал я, искусственным оживлением стараясь замаскировать тяжелое чувство. — Забирайте.
— Как… забирайте? — недоумевающе покосился на меня Оцупа. — Что значит забирайте? Мы платим вам деньги, главным образом, за то, чтобы вы своими фельетонами погубили Россию.
— Да для чего вам это нужно? — удивился я.
— Это уж не ваше дело. Нужно — и нужно. Так — погубите?
— Хорошо, погублю.
III
На другой день, поздно вечером, к моему дому подъехало несколько подвод, и ломовики, кряхтя, стали таскать в квартиру тяжелые, битком набитые мешки.
Служанка моя присматривала за ними, записывая количество привезенных мешков с золотом и изредка уличая ломовика в том, что он потихоньку пытался засунуть в карман сто или двести тысяч; а я сидел за письменным столом и, быстро строча фельетон, добросовестно губил проданную мною родину…
* * *
Теперь — когда я окончил свою искреннюю тяжелую исповедь — у меня легче на сердце. Пусть я бессердечный торгаш, пусть я Иуда-предатель, продавший свою родину… Но ведь — ха-ха! — восемь-то миллиончиков — ха-ха! — которые у меня в кармане, — не шутка.
И теперь, в ночной тиши, когда я просыпаюсь, терзаемый странными видениями, передо мной встает и меня пугает только один страшный, кошмарный вопрос:
Не продешевил ли я?!
«Неожиданный урожай тек… года поставил в большое затруднение — как м-во путей сообщения, так и сельских хозяев, принужденных продавать хлеб почти даром».
«Торгово-промышл. газета».
I
Перед директором департамента стоял чиновник и смущенно докладывал:
— Мы получили самые верные сведения… Сомнений больше нет никаких! Так и лезут из земли.
— Что ж это они так… Недоглядели, что ли?
— Да что ж тут доглядывать, ваше пр-во. Дело божье!
— Конечно, божье… Но ведь и пословица говорит: на бога надейся, а сам не плошай. А вы говорите — лезут?! Что же лезет больше?
— Многое лезет, ваше пр-во… Рожь, пшеница…
— Но я не понимаю… Теперь, когда агрономическая культура сделала такие шаги, неужели нельзя принять какие-нибудь меры?
— Какие меры, ваше пр-во?
— Чтоб они не лезли, эти самые пшеницы, ржи и прочее.
— Тут уж ничего не поделаешь. Раз полезло из земли — с ним не справишься. Зерно маленькое-маленькое, а силища в нем громадная! Нет уж, видно, судьба такая, чтобы быть урожаю!
— Ну, а мужики что?
— Да что ж мужики — плачут. Сколько лет уже, говорят, не было этих самых урожаев, а тут — разгневался господь — послал.
Директор осмотрел уныло свои ногти и вздохнул:
— Мужиков жаль!
— Да-с. Сюрпризец! Вот уж правду говорят: многострадальный русский народ.