— А четвертая?
— Это наихудшая стадия обращения, из которой нет пути назад. Если с кем-нибудь из нашего вида случится нечто такое, с чем невозможно справиться, зверь восстанет слишком сильно и навсегда сведет с ума своего хозяина-ликана. Человек никогда не вернется из своей животной ипостаси.
— Что случится тогда?
— Его придется держать под замком в наших подземных темницах, — вздохнул Гаррет.
Им следовало догадаться, что они ошиблись с первой «подругой» Бауэна — ведь он остался прежним после того, как она умерла…
— Именно поэтому мы не обращаем других в наш вид — любой недавно измененный должен научиться управлять зверем. Этот процесс занимает десятилетия, если вообще пройдет успешно. Нам бы пришлось держать новообращенного в подземелье до тех пор, пока мы не решили бы, что пришло время освободить его.
— Обратить других. Таких, как Росситер.
— Точно, — подтвердил Гаррет, оставшись абсолютно равнодушным к тяжелому положению смертного. — Он еще не выбыл из игры. Возможно, найдет свою орхидею или симпатичную бессмертную, которой плевать на законы Ллора…
Снаружи продолжал лить дождь, Люсия и Гаррет разговаривали о разных вещах, пытаясь предугадать, с чем столкнутся завтра ночью, когда достигнут Рио Лабиринто. С каждым поглаживанием волос, веки Люсии наливались свинцом, лицо постепенно расслаблялось, пока она, наконец, не погрузилась в сон.
Подперев голову рукой, Гаррет лежал возле нее, нежно водя пальцами по ее гладкой спине вверх и вниз. Он вздыхал, наслаждаясь осознанием того, что она рядом с ним, в его кровати, в его жизни.
Но Люсия не доверяла ему. И это изводило его.
Когда валькирия всхлипнула, брови ликана сдвинулись. Снова ее мучили кошмары, от ее невнятной мольбы, набирал силу бушевавший снаружи шторм.
Люсия принадлежала к роду воительниц и все же была испугана, бормоча во сне на древнеисландском языке, который он не понимал.
Кто же, во имя ада, доставил столько страданий его женщине? Почему она отказывается рассказать ему? Когти ликана вонзились в ладони, пока он старался справиться со своим внутренним зверем — зверем, жаждущим наказать любого, кем бы ни был тот гребаный ублюдок, который осмелился причинить ей боль.
Когда Кром попросил Люсию оставить Валгаллу и уйти с ним, она с радостью согласилась, хотя и знала, что если валькирия покидает равнину, то уже никогда не сможет вернуться назад.
Люсии было шестнадцать, и она была влюблена. Ничто, будь то предостережения родителей-богов или уговоры Реджин, оказалось не в состоянии разубедить ее. Она, не откладывая, вышла за Крома замуж, несмотря на его странные обычаи — они не могли прикоснуться друг к другу, пока не поженятся, и им пришлось венчаться в причудливом каменном храме в окружении незнакомых людей одетых в мантии.