– Ты понимаешь, – Митя заговорил взволнованно, – я ведь тоже об этом думал. Газету я унес с собой. Причем не специально! Так, машинально сунул в карман и забыл о ней. Только утром второго дня надевал тужурку и увидел. Просмотрел от первой до последней строчки, наизусть все вызубрил. И – ничего! Обычная газета, наши городские ведомости того же дня выпуска. Есть там какие-то царапины, вроде ногтем подчеркнуто. Я и так и эдак прикидывал – ну, никакого отношения ни к кому. Просто хроника разных происшествий по стране. Какой-то бродяга в другом городе, далеко отсюда... Нет, никакого отношения!
Но Кожевников недоверчиво помотал головой.
– Не горячись, Митяй, две головы лучше одной. Принеси мне завтра газетку, вместе посмотрим... Ну а второй неясный момент? Сам уже смекнул, какой?
– Смекнул. Пуля в стене рядом с поручиком.
Дмитрий помрачнел, а Николай, наоборот, весело присвистнул:
– Точно! Сдается мне, что все-таки она в него пальнула!
Митя совсем сник. Проговорил через силу, преодолевая смущение:
– Этому-то как раз есть объяснение. У поручика, оказывается, была любовница. Женя могла узнать об этом.
Николай многозначительно поцокал языком:
– Любовница... Интеллигентная барышня узнает о своем женихе такое... Да, это повод.
Но Дмитрий вдруг зло вскочил на ноги:
– Нет, я не верю, не могла она из-за этого!..
Коля поймал его за руку, снова притянул на траву:
– Напрасно, дружочек, не веришь. Любовь такая тяжкая бывает, сам не знаешь, что готов сделать, чтоб ее унять.
Митя, все еще не переборов своей внезапной злости, спросил иронически:
– Это что же, ты сам на себе испытал?
И испугался тому, как вдруг посуровел у Николая взгляд, вмиг затвердели губы.
– Нет, Митенька, не сам. А вот расскажу тебе... Только пойдем отсюда. Глянь, солнце как стало, тени совсем нет.
И впрямь, солнце нависало прямо над головой, палило, и даже кружевная тень от старой яблони не спасала.
– За корпусом есть славные навесы, – сказал Николай.
– Да там небось людей полно, – усомнился Митя.
– Наоборот, сейчас там пусто, смотри-ка. – И Кожевников показал на вереницы обитателей лазарета, потянувшихся ко входу. – Обед, – объяснил он.
– Так и тебе, верно, пора.
– Э-э нет, я лучше с тобой побуду. А потом повара накормят прямо на кухне, и даже еще лучше.
Митя поверил: он знал, что Николая здесь любят. Они пришли к длинным навесам-аллеям, увитым по бокам и сверху диким виноградом. Там стояли скамейки, было очень славно и в самом деле пусто. Только в другом конце аллеи женщина и девушка, разложив на лавке пакеты со снедью, кормили молоденького раненого бойца.