За месяц до этого отец уехал по делам далеко, за Уральские горы. И больше не вернулся. Случилось ли с ним что в пути, или начавшаяся война его, немца, даже в тылу втянула в свою круговерть – как знать! Дети не получили о том никакого известия. Сгинул. Они, впрочем, были уже взрослые. Отцовским делом никто заниматься их не учил, и богатство семьи на глазах растаяло. Только хутор продолжал кормить их понемногу. Они даже сумели на эти скудные средства устроить совсем расхворавшуюся тетю в небогатый санаторий.
Женя пошла работать на городской телеграф, Валик нечасто, но все же музицировал в местном кафетерии и садился к пианино во время сеансов в синематографе. Вот тогда-то и появился Дитрих Лаберниц.
За полгода до начала войны он работал у них на хуторе механиком. Шестнадцатилетний Валик тяжело пережил ту зиму, и врачи посоветовали на время оставить учебу, заняться здоровьем. В марте, как только стало теплеть, он уехал пожить на хутор. Молодой, энергичный, начитанный механик сразу стал для него авторитетом. Юноша ходил с ним на мельницу, ковырялся в разных сеялках-веялках. Дитрих был любознателен. Валик подробно рассказывал ему обо всех соседях, об округе и ближайших хуторах немецких колонистов. Много ходили, ездили в коляске на паре быстрых лошадей в недалекую деревню Бурназ, а там уже и море рядом.
Дитрих отлично плавал и вообще был он ладный, тренированный. И Валик не раз думал о сестре: вот бы ей познакомиться с Дитрихом! В такого немудрено влюбиться.
Женя и в самом деле приехала навестить его и пожила на хуторе три дня. На смуглых скулах Дитриха проступили темные пятна, когда они знакомились, и Валик с удивлением подумал: «Надо же, покраснел!» А сестра как раз осталась спокойной. Хотя, конечно, Дитрих ей понравился. Но она скоро уехала.
В те три месяца юноша и его новый друг много разговаривали. Вначале круг тем был широк, но, все больше привязываясь к Лаберницу, Валик и сам не заметил, как их разговоры свелись к одной теме. Германия – родина, немецкий дух, немецкая воинская доблесть, немецкие черты характера, утверждающие превосходство немцев над другими народами... Дитрих называл его только Вальтером, и вскоре юный Штоль тоже стал звать так себя даже мысленно, отказавшись от привычного Вальки. Он, в общем-то, всегда любил немецкую литературу, особенно Гёте, «Годы учения Вильгельма Мейстера» и «Годы странствий Вильгельма Мейстера». Но новый друг открыл ему Ницше, нибелунгов, Зигфрида и Заратустру... Свобода духа, сильная личность, нация избранных – какие это были притягательные разговоры и будоражащие кровь идеи! Ты слаб телом, но сила твоего национального духа возобладает над всем и возвысит тебя! Как сладко было шестнадцатилетнему мальчику верить в это...