Девушка открыла черный ход, но вовнутрь вошел не один Эбергард, а четверо вооруженных мужчин. Часового убили, а у входа в его одежде встал один из своих. Погибли, пытаясь сопротивляться, еще двое – мастер и электрик. Женни эти сутки почти неподвижно просидела в углу у молчавшего аппарата. Она видела деловитую расторопность боевиков, перепуганные, а чуть позже – тревожные, а потом и утомленные лица телеграфистов. Видела, но не воспринимала ничего, омертвев. Лишь однажды заколотилось сердце: краем глаза уловила, как Эльза Лемке тихо вложила провод в гнездо и, прикусив губу, повернула тумблер. Но тот предательски щелкнул, и Эбергард, подскочив, оттолкнул женщину, грязно выругавшись. Эльза резко ответила ему по-немецки, и тот еще пуще взбеленился. «Мерзавка! – завизжал. – Так ты еще и немка?..» Женни вновь впала в оцепенение, замерев в своем углу. Ее никто не трогал.
Нет, не Вальтер поведал об этом Мите. Лишь через несколько месяцев, читая протоколы допросов мнимого поручика, он наткнулся на этот эпизод в пересказе Лаберница. Откровенничая, тот передал даже мысли девушки. Она рассказывала ему: когда Лиза Лемке чуть было не наладила связь, ей, Жене, так захотелось, чтоб сообщение было передано и все окончено. В тот момент своя судьба была ей безразлична – лишь бы скорее прекратился этот ужас...
Десант на хуторе Штолей задержался: перекусить, отдохнуть, вооружиться. Вальтер заранее предупредил работников, что на этот день ожидает гостей, наказал подготовить встречу. Еды и питья было вдоволь, но сами люди, завидев немцев и турок, испуганно разбежались. Няню Вальтер сам увел во флигелек, попытался успокоить: «Не бойся, здесь никого не тронут!» Но старушка плакала и приговаривала: «Валечка, детка, они нас всех зарежут! И ты пропадешь! Что же ты такое удумал...»
Об этом арестант не рассказывал молодому следователю. Кому нужно знать о причитаниях старой женщины и о том, что именно тогда, видя ее слезы, он впервые ощутил на горле петлю смертной тоски. Вальтер рассказал о другом: как ссорились Дитрих и командир отряда, выбирая путь к конечной цели. Им нужно было добраться к станции Лейпциг – крупному железнодорожному узлу и расположенному поблизости большому мосту. Мост взорвать, станцию и пути разрушить. Дитрих предлагал идти через русские деревни Базаровку, Балабановку, Новониколаевку, Макарьевку и другие. Этот путь был самым коротким. «Безоружные перепуганные крестьяне нам не страшны», – доказывал он. Но сухопарый офицер надменно обрывал его фразой: «Здесь за все отвечаю я!» – и диктовал свой маршрут – немецкие колонии Нейфельд, Софиенталь, Постель, Бенкендорф... «Больше времени, но крепче тыл», – сказал он, прекращая спор. Поначалу казалось, что он прав. В первых колониях десант встречали радостно, торопились помочь во всем. Но потом хозяина одного хутора со всей семьей пришлось запереть в сарае. А другой колонист встретил их у границы своего хозяйства с ружьем и сказал: «Проходите мимо...» Он был один против отряда, но сурово сжатые губы худого старика и пронзительные глаза заставили командира скомандовать: «В обход!» А ночью, после двух суток пути, Дитрих разбудил Вальтера. Они спали в одном из окраинных домов немецкого местечка Розенфельд. Перешагнув через двоих спящих, юноша вышел вслед за другом в соседнюю пустую комнату.