— Что я слышу?! — радостно вскинулся Патрик. — Бедная Анна упала бы в обморок, если бы по горячности позволила себе подобную реплику.
— Да шут с ней, с этой дурочкой! Мы с ней навсегда разошлись в наших взглядах на жизнь, — проявила Элен несвойственное ей легкомыслие.
Патрик приблизился к расхрабрившейся девушке и взял ее руку в свою.
— О! Это Анна уже проходила, — запротестовала Элен, но руку тем не менее не отняла.
— Анна — да, а Элен? — смущенно улыбнулся Патрик.
— У этой все впереди, — последовал решительный ответ. — Тебе пора. Иди! Спасибо за помощь. — И, увидев отблеск вопроса во взгляде гостя, пояснила: — Ты очень помог мне при переезде, при освоении новой территории и при объяснении писательнице Э. Корнер ошибочности ее жизненной и творческой позиций.
Элен не узнавала себя: не ее лексика, не ее тон, не ее наступательность в разговоре и поведении! Но собеседник не выказал удивления — смиренно склонился и поцеловал ей руку. А она не без некоторого усилия заставила себя воздержаться от жеста, который когда-то в подобной ситуации с легкостью и привычным жеманством сделала Мелисса, погладив макушку молодого человека. Близость Патрика была приятна и совершенно не хотелось ни уверять себя в обратном, ни тем более корить себя за искушение.
Патрик выпрямился и, не выпуская ее руки, спросил:
— Элен, ты ничего не будешь иметь против, если я на днях заскочу? Мне кое-что следовало бы тебе объяснить. После чего, надеюсь, меня лишат не слишком почетного звания великого лжеца.
— Позвони, там посмотрим.
— Но мой звонок не будет тебе неприятен?
— Нет, Патрик, твой звонок не будет мне неприятен.
— Честно?
— Лишний вопрос. Я всегда говорю правду!
— Придется взять у тебя несколько уроков.
— Этому надо было учиться гораздо раньше.
— Неужели я навсегда внесен в список безнадежных школяров?
— Во всяком случае, на сегодняшний день ты остаешься неаттестованным…
— Как жаль! Но если я обещаю быть очень старательным учеником?
— Начнем с серьезной работы над ошибками.
— Согласен!
«Спаниель» снова крутил хвостом. Глаза не заискивали, а светились откровенной радостью.
— Пока!
— Пока!
Вот и все! Ушел. Что-то беспокоит Патрика. Иначе почему он рвется домой и, что особенно странно, никогда никого из знакомых к себе не приглашает. Кто же, интересно, его там неизменно ждет? Женщина? Да, видимо, женщина… Но интуиция подсказывала Элен: его звало чувство долга, не страсть. Спроси кто-нибудь у Элен, на чем основано ее убеждение, — она бы не смогла ответить. Еще больше затруднил бы ее вопрос, зачем она бросила реплику, в которой легко угадывалось ревнивое подозрение насчет той, кто неизменно и настоятельно ждет скорого возвращения Патрика.