Люси собралась уже выбираться из подвала, когда услышала на первом этаже шаги. И как будто кто-то наступил на стекло, раздавил… Она затаила дыхание. Может, ей просто почудилось — после всех этих ужасов на экране? Стараясь не производить ни малейшего шума, она двинулась вверх по ступенькам. И вот наконец прихожая.
Дверь в дом приоткрыта.
Но она же, войдя, заперла ее на ключ!
Люси кинулась к двери, выглянула наружу.
Никого.
Озадаченная, она вернулась в дом и осмотрелась. На первый взгляд все в порядке, никто ничего не трогал, никто ничего не двигал. Она пошла по коридору, исследуя выходившие в него помещения. Ванная, кухня, кабинет…
Кабинет! А в кабинете Людовик хранит свои километры пленки!
Дверь и здесь оказалась приоткрыта. Люси проскользнула в щель и оказалась в комнате, где обычно стопками громоздились круглые жестяные коробки. Обычно… Сейчас все оказалось не так, как обычно: десятки коробок валялись на полу, куда ни глянь — выдернутая из своего гнездышка пленка. Люси работала в полиции — естественно, она сразу заметила, что пленка вынута только из тех коробок, на которых нет этикеток: ни имени автора, ни названия фильма, ни года выпуска… Да, точно, незваный гость вытаскивал из коробок и исследовал именно и только такие пленки.
Тот, кто побывал здесь, искал что-то вполне определенное.
Анонимный фильм.
Людовик сказал, что приобрел накануне у одного коллекционера кучу фильмов, включая и тот, который она только что посмотрела. Люси поколебалась, еще раз оглядела комнату. Вызывать полицию и составлять протокол показалось ей бессмысленным: никаких следов взлома, никаких повреждений, ничего не украдено… Тем не менее она снова спустилась в подвал, отделила от проектора эту странную бобину, сунула в коробку и положила в сумку — надо отнести реставратору, визитка с адресом у нее есть. Похоже, ни одна короткометражка в жизни не производила на ее психику такого впечатления, она чувствовала себя опустошенной, она — повидавшая теперь уже за многие годы работы столько вскрытий и столько следов преступлений!
А когда она вышла наконец на свежий воздух — подумала, что дневной свет все-таки не такая уж плохая штука.
— А чем вы занимались, прежде чем начали пахать в управлении, комиссар Шарко?
— Скажем, чтобы не усложнять, что довольно долго проторчал в уголовке…
— Понятно.
Лицо комиссара Руанской территориальной службы судебной полиции Жоржа Переса, которому было поручено расследование по делу о пяти трупах в траншее, казалось суровым. В машине, когда Шарко ехал сюда с лейтенантом Пуарье, тот сообщил о своем начальнике, что шеф непреклонен, упрям и у него аллергия на любую форму вмешательства в его дела. Перес оказался невысоким — едва ли метр шестьдесят — и совершенно затерявшимся в своем сером костюме, но голос у него был сильный, как у Барри Уайта. Когда комиссар Перес принимался орать на подчиненных, стены дрожали.