Белеверн сомневался, что сможет выстоять, когда они вновь обрушатся на него, пребывая на пике Силы. Он мог бы ускользнуть от них, если бы только удалось отыскать Уилкинсона, но юнец, деливший тело с Белеверном, бесследно пропал. Попы каким-то образом умудрились утаить это Стивена в таком месте, куда Белеверну доступ закрыт.
Волна Силы схлынула, и Белеверн устроился на ложе поудобнее. Дыхание вырывалось у него из груди короткими, порывистыми всхлипами.
— Будь ты проклят, — процедил он. — Чтоб тебе гореть в твоем собственном аду, поп! — Он разговаривал только с Родригесом, потому что настоятель не понимал по-английски. — Вам ни за что не одолеть меня.
— А по-моему, одолеем. Ты слабеешь, колдун. Сознание Стивена выскальзывает у тебя из рук.
— Будь ты проклят!
Белеверн ожидал на вершине храма, когда кайвиры закончат приготовления к жертвоприношению. Он даже не расслышал немощных воплей первой жертвы, все его внимание было поглощено образом красного кирпичного дома, отраженного в чаше с ртутью.
У него на глазах к дому подъехал старый спортивный автомобиль, перекрашенный в тошнотворный лиловый цвет, — очевидно, довольно давно. Дверца пассажирского сиденья распахнулась, и оттуда выбралась девушка. Пора! Белеверн быстро вскочил на скакуна, собрал воедино Силу, принесенную жертвоприношениями кайвиров, и скользнул из реальности на Серую Равнину.
Тамара Уилкинсон помахала вслед уезжающему кавалеру. Вот же болван! Пришлось весь сеанс отбиваться от его ручищ, даже кино толком не видела. В такие вечера она чувствовала искреннюю благодарность к родителям, установившим для нее комендантский час на десять вечера.
Надоели ей эти футболисты. Все время зовут на свидания, потому что она прима в группе поддержки, а у них у всех только одно на уме. И конечно, больше никто ее на свидания не зовет.
Она уже направлялась к крыльцу, когда воздух прямо перед ней прочеркнула яркая вспышка. Из сияющей прорехи в пространстве вынырнул черный всадник на черном коне. Лошадиные глаза огненно рдели в сумерках. А на золотой маске всадника играли блики уличных фонарей.
Не успел смысл происходящего дойти до ее сознания, когда Тамара завизжала и бросилась бежать, сбросив туфельки на высоких каблуках. Всадник ринулся за ней, пытаясь схватить. Взвизгнув, она метнулась вправо, распластавшись в падении.
Перекатившись на ноги, Тамара вскочила, опять свернув к дому, когда на крыльцо выскочил отец с дробовиком в руках. Конь развернулся на месте и снова рванулся к ней. Все еще визжа, девушка упала ничком в тот самый миг, когда отец выстрелил.