— В том-то и дело, дружище, что они этого сделать никак не могли, потому, что у крейсера «Орджоникидзе» никогда не было и нет никакого «мокрого отсека».
Стив был сражен таким ответом.
— А откуда ты знаешь, что «мокрого отсека» у крейсера не было?
— Я хорошо знаю этот корабль, Стив. Я был на нем. И не раз. Поверь мне, у крейсеров этой серии нет ни «мокрого отсека», ни шлюзовой камеры, ничего такого, что позволило бы аквалангистам незаметно для берегового наблюдения спускаться в воду. Крейсеру такие излишества ни к чему.
— Ну, этот факт ты доказать не можешь.
— Согласен, экскурсию под корпус крейсера я тебе организовать сейчас не могу. Но согласись, Стив, чтобы схватить английского подводника под корпусом огромного крейсера длиной в 800 с лишним футов, нужно иметь весьма многочисленную команду аквалангистов. Причем на постоянном дежурстве под водой. И заметь, без права быть обнаруженными береговыми службами. Иначе — международный скандал: русские подводники заполонили военную базу в Портсмуте!
— Тогда выходит, что это все ложь.
— Можешь на сомневаться. Причем дурно пахнущая. Твой друг, судя по всему, погиб в тот злополучный апрельский день 56-го года. Ты же знаешь, что труп какого-то подводника нашли год спустя в Чичестерской бухте неподалеку от Портсмута. Правда, он был без головы и без рук. И коронер не смог установить причину смерти подводника. Но заявлять, что этот труп был подброшен нашей подлодкой? — Это уж слишком!
Я откупорил припасенную на вечер бутылку «Столичной» и разлил водку по рюмкам.
— За твоего друга, Стив! За отважного подводника, с которым мы победили фашистов! И забудем о том, что он шпионил против нас.
Мы выпили, не чокаясь.
— Ты помнишь прошлогоднюю историю с американским летчиком-шпионом и его самолетом-разведчиком, сбитым в небе над Уралом первого мая, — спросил я.
— Конечно, помню, — ответил Уард. — Американцы поначалу полагали, что летчик погиб. И отрицали, что это был разведывательный полет. А потом Хрущев показал всему миру пилота Гарри Пауэрса, который остался жив и признался русским в шпионаже против их страны. Дуайту Эйзенхауэру пришлось тогда долго краснеть и оправдываться.
— Так вот, скажи мне, Стив, что бы, на твой взгляд сделал Никита Сергеевич Хрущев, если бы в его руки попал английский шпион-подводник Лайонелл Крэбб? Неужели ты думаешь, он отдал бы приказ вербовать его для службы на советском военно-морском флоте?
— Навряд ли, — ответил Уард.
— Вот и я думаю, что он не стал бы заниматься ерундой, описанной в «секретном досье». Он бы просто выставил английского разведчика напоказ всему мировому сообществу и публично пристыдил бы Энтони Идена за шпионаж против СССР. В таком удовольствии Никита Сергеевич отказать себе никак бы не смог.