– Если ты не захочешь, – начала она, – то я, конечно, сама… Но я должна поставить тебя в известность, что я беременна…
Он не был шокирован. У него в первый момент вообще не было никаких эмоций. Почти незнакомая женщина сообщила ему, что беременна от него!.. Такой простой жизненный штамп!.. Он не ставил под сомнение свою причастность к этому радостному событию в жизни каждой женщины и как-то быстро ответил ей:
– Рожай, если ты уже решила! Рожай, и я тебе помогу как смогу!
Сказано – сделано!
Нестор снял большую квартиру в центре, в которую поместил будущую мать своего первенца. Он заставлял себя быть заботливым – завозил большими сумками лучшие продукты с рынка, покупал всякие дефицитные витамины, даже посещал вместе с ней «Мамину школу», в которой обучали быть правильно беременными и рожать на «отлично».
Но она была ему совершенно чужой. Сближению не помогал даже растущий живот, в который, как показало УЗИ, заселился мальчик, его сын.
– Он толкается! – сообщала она и смотрела Нестору прямо в глаза.
Чего она от него ждала? Возникновения чувств?..
– Потрогай! – брала его большую руку в свою влажную ладошку и прикладывала к животу с вывороченным пупком. – Чувствуешь?
От прикосновений к ее растянувшейся коже Нестор испытывал лишь отвращение. Пытался себя анализировать, поднимать позитив – ведь его сын, первенец, которого он в принципе очень хотел, заселился в этот неродной живот, что он скоро появится на свет и придаст значимый смысл его жизни…
За всю беременность ее ни разу не тошнило. Он же блевал через день, как будто сам задержался в первом триместре.
Пошел даже к психологу, который его совсем не успокоил, объяснив, что он и не должен испытывать никаких чувств к чужому человеку, пусть и беременному от него.
Не это он хотел слышать! Не это!
Нестор решил, что психолог сам в глубочайшей депрессии, и более к мозговедам не обращался.
А потом она рожала. И он пошел на роды, вспоминая и претворяя в действительность уроки «Маминой школы». Он дышал вместе с ней «собачкой», нажимал на всякие правильные точки, чтобы облегчить боль, водил ее к бутафорскому унитазу – в общем, провел десять часов до появления сына на свет отчаянно трудясь.
Ему первому акушерка протянула похожего на синюшную перепелку сына, и он принял дрыгающее тельце, легко удержав его на ладони. Наследник посмотрел на отца глубоким продолжительным взглядом, после чего Нестор понял, что родился на свет совсем его человек, совсем его сын, из его плоти и крови, и недаром он блевал все девять месяцев. В первые же секунды Нестор полюбил сына отчаянно, почти болезненно.