Открывает его — там ничего нет, рукой трогает внутри, оборачивается ко мне:
— Он холодный! — кричит издалека.
— Сожрали, черти! — кричу ему в ответ, — и печку выключили.
Возвращается ко мне, не спрашивает, кто эти черти, которые пироги съели. Сколько такта в нем!
Сумка его все еще на земле лежит, я на нее киваю и спрашиваю по-дружески, ведь мы с ним уже как бы неплохо знакомы:
— Послушай, у тебя сейчас не найдется для меня девятьсот? — и не опускаюсь до объяснений, зачем они мне так вдруг ни с того, ни с сего срочно понадобились и даже не упоминаю о том, что в долг прошу, не сообщаю, когда и как верну эти деньги.
Он хмурится, но спрашивает:
— Именно девятьсот?
— Ну, да — девятьсот, — отвечаю, будто бы даже с оттенком досады.
И он, представляете, усовестился и потянулся к своей сумке. Господи, до чего милый!
— Вы когда, черти, пироги съесть успели? — кричу в сторону.
Парни вылетают из-за будки, хватают его сумку, взлетают с ней на соседнюю кучу строительного хлама и начинают черные молнии расстегивать и внутренности потрошить.
Он, было, двинулся за ними, потом остановился, покраснел и кричит им:
— Я никогда другим людям пакостей не делал! — Помолчал, потом добавил тихо так. — Никогда!
И пропуск на другой завод у него на воротнике так и висит, забыл снять. Парни ржут над ним, один другого подначивает:
— Тебе кабель RS-232 и насадка к нему нужны?
— Не-а, — другой хохочет, — я люблю только «1» с «0» соединять, но без проводов и без насадки.
Тогда этот, с пропусками на заводы, так неодобрительно мне в глаза посмотрел, будто я собралась на его кабеле сериальной связи белье сушить, или много лет замужем за ним, и он вдруг меня с другим в постели застукал.
И вот не знаю, что на меня накатило в тот миг — завелась с пол-оборота, жутко вспомнить. Выхватила пистолет из кобуры. Выстрелила дважды в упор. Из табельного оружия — прямо в сердце этого дурака.
Пробудившись ото сна в спальне собственного дома под звук тихого журчания, я встрепенулся, решив, что прорвало бойлер. Резко развернулся в постели, не протирая глаз скрюченными пальцами, но одним только усилием воли преодолел утреннюю нечеткость зрения и тут же обнаружил, что источник звука — не льющаяся с потолка вода, — это журчит над моей кроватью голос очень молоденькой женщины с плоским, круглым лицом и на азиатский манер суженными глазами. Одета она была в национальный костюм с расшитыми юбкой и блузой, а поскольку декоративные одеяния всех народов, от Японии до Португалии, для меня выглядят на один лад, то я и не стал определять, традицию какой именно нации она представляет у меня в спальне. Я, конечно, заинтересовался содержанием ее журчания, но вслушиваться не стал, а сразу поставил вопрос с максимально возможной определенностью: в чем состоит цель ее посещения, спросил я, а затем конкретизировал вопрос — какие именно услуги она предоставляет.