bЯ зашёл в номер моего соседа поэта Михаила Львова. Сидим, беседуем, ждём открытия буфета после вчерашних посиделок. В номер врывается высокий костлявый старик, с обвисшими, как у бульдога, складками на лице. Глаза воспалены, руки дрожат.
— Миша, милый, спасай. Трубы горят. Дай заглотнуть чего-нибудь...
— Да что ты, Алёша, — всполошился деликатный Михаил Давыдович. — Ты же знаешь, я ничего здесь не держу. Анжела!.. (жена). А буфет только с двенадцати... Мы тоже ждём.
Я уже догадался, что это Аджубей, и был так поражён его видом, что не мог сообразить, как себя вести. "Побежать в свой номер? Но вчера сидели до трёх и, кажется, всё прикончили..." "Попросить? Но у кого?"
— А у вас? — повернул жалкое лицо в мою сторону Аджубей.
Я поднялся и глупо развёл руками.
— Ай, писатели, инженеры... Мать вашу...
Словно от напасти отмахнулся он и скрылся за дверью ванной. Зашумела вода в раковине. Стук зубной щётки о стакан.
Я испуганно глянул на Львова.
— Он что?
Тот грустно пожал плечами и отвернулся к окну.
Через минуту из ванной вышел Аджубей. Вытирая рукавом белые разводы вокруг рта от прохрипел:
— Ну, я пошёл, Мишенька...
— Он что, пасту?
— Да, — горестно кивнул Львов. — Надо, чтобы жена ничего не заметила.
Вот такая грустная встреча...
Но доскажу те сталинградские события, потому что история с моим "дядей" имела своё продолжение.
Уже вечером, после возвращения правительственного лайнера с прогулки по Волге, мы узнали, что катер-трамвайчик с журналистами сразу, как только отошёл от пристани, безнадёжно обездвижился из-за "поломок в моторе". Судно кое-как отдрейфовало к левому песчаному берегу, и там, на отмели, оно простояло все те часы, которые мы плавали по Волге.
Взмыленным механикам удалось "запустить" мотор только тогда, когда правительственный пароход вернулся с ГЭС. Многие журналисты были довольны вынужденным отдыхом. На катере роскошный стол, на берегу отличное купание. Лишь западные журналисты выражали отчаянные протесты. Особенно бунтовала корреспондентка какой-то американской газеты. Она лихо пила водку, ела московскую копчёную колбасу и неистово материлась...
Рассказывали, когда катер причалил, она в знак протеста отказалась покинуть буфет, и дюжие молодцы выводили её под руки.
Ситуация с "застрявшим" катером убедила нас, что угроза Хрущёва не брать в поездку журналистов — в силе. Вагон прессы отцепили от правительсвенного поезда, и его обещают отправить с каким-то другим, идущим на Ростов. А именно туда завтра отправлялась делегация. Успеть к встрече высоких гостей — гарантий никаких.