На месте бывшего шурфа обнаружилась дымящаяся воронка почти идеальной формы, глубиной метров пять и диаметром порядка сорока. Просто замечательный будет прудик, подумал я, любуясь на дело своих рук.
Однако наливать туда воду было еще рано, и я сказал зрителям, что подготовка к чуду не закончена, завтра с утра работы продолжатся.
Как уже упоминалось, остров состоял из известняков. Но разных. Грубо говоря, имелось две разновидности - грязно-серая и светло-коричневая. Породы первой группы были совсем рыхлыми, и вода сквозь них проходила почти как через песок. А коричневый камень оказался сравнительно плотным, из него аборигены даже делали какое-то подобие посуды.
Так вот, сначала мы подтащили к берегу будущего водоема генератор и портативную бетономешалку, а потом я остался у нее, готовить раствор. Хендерсонцы же занялись герметизацией дна. Что это такое и зачем оно нужно, люди поняли сразу и теперь, получив мастерки, бодро замазывали все сколько-нибудь заметные трещины. Этот процесс продолжался часов до шести вечера, а потом я с рулонами полиэтиленовой пленки спустился на дно. Там, где шли рыхлые серые полосы, поверх них клалась пленка и прибивалась к грунту гвоздями с большими шайбами на шляпках. Разумеется, хоть сколько-нибудь полной герметичности так не достигнешь, но все-таки утечка воды заметно уменьшится.
Наконец, где-то за час до захода солнца работы завершились, и толпа островитян потащила генератор, мешалку и остатки цемента к моей резиденции. Там они услышали, что чудо произойдет завтра в десять утра по местному времени. После чего Ханя начала им объяснять, где в это время будет солнце, а я отправился спать.
Подъем был в восемь утра. Потом я прошелся до котлована и на стальной треноге установил контейнер с кристаллом. Включил питание и перешел в гараж двадцать первого века, захватив с собой третий кристалл. Теперь время на Хендерсоне текло примерно в триста раз медленнее, чем в Москве, где мне предстояла небольшая экспедиция за водой. Ибо понятно, что ее надо брать из реки, но ведь подходит не всякая. Например, Пахра ниже Подольска - это такая грязь, что холеры с дизентерией там нет только потому, что бедные бактерии мгновенно дохнут от всякой плавающей вместо воды химии.
Вполне возможно, что чистую речку можно было найти и поближе к Москве, но именно что найти, то есть ее пришлось бы искать. Но про одну, расположенную километрах в двухстах, я знал точно.
Сейчас в Москве был вечер субботы, пятое февраля. Ранним же утром в воскресенье моя "девятка" выехала из столицы и двинулась на север, в сторону Сергиева Посада. Его я проехал, когда уже рассвело, и еще часа полтора двигался по шоссе на Калязин. Но, не доезжая до Сужи, свернул направо и остановился перед мостом через реку Нерль. Вылез, надел лыжи, повесил на спину рюкзак с аппаратурой и пошел по берегу к тому месту, где река сужалась, протекая через лес.