Когда налитое было выпито, а чаши вновь наполнены, полковник отряхнул мундир и пружинисто встал:
— Выпьем за нашу Империю, над которой не заходит солнце! За Старую Англию! За британский флаг! За Королеву! Смерь мятежникам! И пусть, кто не выпьет, навсегда станет моим врагом!
Гости, кто охотно, кто не очень, начали подниматься со своих мест, но тут в пиршественном зале раздался оглушительный крик:
— За что пить собрались, изменники? Чего вскочили, а? Кого испугались, обезьяны безмозглые?
Неизвестно откуда взявшийся босой и грязный оборванец, размахивающий дорожным посохом, подскочил к столу. Красные, слезящиеся и гноящиеся глаза дико сверкали из-под кустистых седых бровей.
Присутствовавшие испуганно зашептались. Пришлеца никто не знал.
— Почтенный, в своем ли ты уме? — растерялся хозяин. — Или у тебя язык без привязи? Поди на кухню, тебя там накормят и напоят.
Оборванец замахнулся на него посохом, лицо перекосилось от дикой злобы.
— Сам ты, пес, ешь свои помои, изменник! Как еще кровью братьев не захлебнулся?
— Шива с тобой, отец! — сделал охраняющий жест изрядно перепуганный Брихаспутра.
— Он всегда со мной, падаль! А вот от тебя, братоубийца, отвернулся. И не будет его рука больше с тобой и напрасны теперь твои молитвы!..
Ничего не понимающий полковник МакДугал поспешил вмешаться. Он почти ничего не понял из разговора, который велся на местном диалекте, но то, что старик бранит его друга и компаньона, сэр Роберт догадался и без перевода.
— Эй, — прокашлялся он. — Ты, голодранец, ты чего тут раскричался? Небось не у себя дома.
Старец смерил его презрительным взглядом.
— Это ты не у себя дома, инглиз! Уезжай-ка поскорее, куда собрался, а то навечно останешься гнить в нашей земле.
И уже не обращая внимания на англичанина, вновь повернулся к радже:
— Итак, знай, червь, что мера терпения Господня исчерпалась. Готовься к тому, что страшнее смерти! Беру в свидетели великих богов и проклинаю тебя!..
— …Проклинаю… — эхо прокатилось под сводами зала.
Старик вновь замахнулся посохом — и внезапно исчез.
Только огненный след остался на том месте, где только что стоял странный нищий.
— …Проклинаю… — тихим шепотом проговорило эхо.
Сидевшие за столом переглянулись, заговорили негромко. Кто начал поспешно собираться домой, кто принялся читать молитвы Аллаху или Будде…
Ни живой ни мертвый сидел раджа в своем резном, позолоченном кресле-троне, не в силах понять, осмыслить виденное. Что за майя? Плюнуть бы и забыть, мало ли вздорных стариков-попрошаек шляется по дорогам? Но что-то не давало успокоиться. Странный старик, ох странный! И еще свечение, от него исходившее, огненный след… Или это тоже майя?