Я не люблю разговаривать с поэтами о стихах. Об этом с ними и так все говорят. "О, вы поэт! А о чем вы пишите? А в каком жанре? А как это у вас получается?.. " И началось… С поэтами нужно говорить о жизни. О том, где болит. О том, какого цвета море. О том, почему слушаешь Дягилеву. Тогда как раз и раскрывается огромный мир, уже не умещающийся в слова.
"То, что я чувствую, это уже не стихи" , – признается Евгения. Именно так. Без понимания всей глубины внутреннего мира автора ты никогда не поймёшь, не прочувствуешь в полной мере его творчество.
Здесь каждый вправе задать вопрос: а нужна ли нам личность автора ? Может, достаточно его стихов? Я считаю – Личность нужна всегда. Потому в моём сознании так резонируют стихи Евгении. В её поэзии – эпиграф из Егора Летова, размышления о прочтении Толстого, обращение к Волошину. Ей нужны и интересны личности. Значит, именно через этот срез можно попытаться понять и её саму.
Говоря о принципах, я имел в виду в первую очередь неподверженность влиянию чужих идей. Например, Евгении не раз нарекали за чрезмерную краткость, дескать, мысль глубока, а ты её так немногословно излагаешь. Баранова каждый раз настойчиво повторяет: мысль должна быть ёмкой, но сжатой. Тем более, в поэзии. И продолжает писать кратко. Здесь дело не в знаменитом чеховском постулате. Скорее, мысли и чувства самой Евгении находятся в чрезвычайно концентрированном состоянии.
Чашку разбили.
Локтем.
Нечаянно.
Долго осколки мечтали склеиться.
Плакал фарфор.
Даже розы чайные
Ныли от мелкой такой безделицы.
Казалось бы – что у человека может болеть при виде разбитой чашки? А вот может.
Острота восприятия боли окружающего мира – это и есть Поэзия.
Шлак сгорает – металл закаляется. Так и с болью. Людей слабых она делает либо безвольными, затравленными, либо озлобившимися, циничными. Сильных она приводит к состраданию. Очень хочется верить, что Баранова – сильный человек. По крайней мере, после слов "Моё поколение слишком себя жалеет".
Внутренний мир поэта, выходящий – а в случае с Евгенией рвущийся – наружу, требует живого отклика. Хочется быть не только услышанной, но и понятой.
Господи, что происходит?
Скажи мне:
– Что же?
Меня не читают.
Или не так читают.
Вскрывают стихи.
Берут перочинный ножик…
Кому-либо приходило в голову, что чувствует автор, когда его стихи «вскрывают» перочинным ножом – грубо, бесцеремонно, разбирая на запчасти, да ещё при этом вульгарно истолковывая высказанные мысли? Стихи ответить – не могут. Стихи – просто ждут своего часа.
Час приходит – рано или поздно. Эта книга – тому свидетельство.