Поскольку сообщенная Момпером информация совпадала с тем, что было известно посольству, я сразу же через советника по культуре посольства А.П. Иванова запросился к известной и очень влиятельной в оппозиционных кругах ГДР писательнице Кристе Вольф, которая играла ведущую роль в системе «гражданских комитетов», заменявших до известной степени разваливающуюся государственную машину ГДР. Вечером в субботу 9 декабря она приняла нас с Ивановым в своей берлинской квартире. Кажется, нам удалось донести до нее всю серьезность положения. Она пообещала немедленно, на протяжении вечера и ночи, обзвонить все «гражданские комитеты» на местах, чтобы не дать выйти ситуации из-под контроля. Катастрофу удалось предотвратить. Надо полагать, «гражданские комитеты» внесли свой вклад в нормализацию обстановки. Но решающую роль в достижении этой цели сыграла все же четырехсторонняя встреча, согласие на которую мы получили из Москвы к полудню пятницы 8 декабря.
Я сразу же направился к новому посланнику Франции в Западном Берлине Франсису Бошато (в декабре французы председательствовали в союзной комендатуре) и передал ему просьбу советской стороны о проведении в кратчайшие сроки встречи послов четырех держав в рамках «берлинской инициативы», а также «по другим вопросам, представляющим взаимный интерес». Бошато спросил только: «Вы хотите, разумеется, чтобы эта встреча состоялась в здании Контрольного совета?», на что я ответил: «Конечно». Хотя в указаниях из Москвы о месте предстоящей встречи ничего не говорилось, нетрудно было сообразить, что желаемый психологический эффект будет наибольшим, если послы встретятся в том же здании, из которого четыре великие державы управляли Германией в 1945-1948 годах. От Бошато я направился к Бертону, а вечером переговорил с Гилмором, у которого был на обеде, устроенном в честь Бошато. Во время обеда из соседней комнаты велись напряженные телефонные переговоры с Вашингтоном и Бонном. К вечеру воскресенья 10 декабря мы получили положительный ответ западных держав. Гилмор сообщил мне по телефону, что встреча послов состоится на следующий день, в понедельник 11 декабря, в 11.00 часов в здании бывшего Контрольного совета на Кляйст-плац в Западном Берлине. Быстрота западной реакции показывала, что Запад также крайне обеспокоен деградацией обстановки в ГДР.
Когда в назначенное время В.И. Кочемасов в сопровождении нескольких сотрудников посольства прибыл к зданию Контрольного совета, его там уже ожидали послы в ФРГ Вернон Уолтерс (США), Кристофер Мэллеби (Великобритания) и Серж Буадеве (Франция). Все было готово к длительным и основательным переговорам: вместительный зал заседаний, украшенный флагами четырех держав, отдельные рабочие кабинеты для каждого посла, а также помещения для его помощников и консультантов, отлично оборудованные комнаты для технического персонала (не были забыты и пишущие машинки с русской клавиатурой). Заявления послов носили, естественно, предварительный характер – времени для получения точных инструкций из четырех столиц просто не хватило. Кочемасов сделал акцент на необходимости стабилизировать политическую обстановку в Берлине и вокруг него; его западные коллеги предпочли вариации на тему предложений, содержавшихся в первоначальной редакции «берлинской инициативы» 1987 года. Подобная сдержанность диктовалась, как мы потом выяснили, почти истерической реакцией ФРГ на перспективу переговоров послов без участия западных немцев. В конце концов Бонн дал согласие на встречу «вчетвером», оговорив свою уступку двумя условиями: речь на встрече должна идти исключительно о тематике «берлинской инициативы», и немцы должны участвовать в последующих встречах. Действительно, послы западных держав говорили о желательности в дальнейшем привлечения к переговорам представителей обоих германских государств, а также Западного Берлина. У нас эти предложения не вызывали головной боли – в прошлом уже были случаи, когда в зале заседания присутствовали все шесть делегаций (например, в Женеве в 1959 году; правда, тогда по настоянию ФРГ немцы сидели за «столами для кошек»