С тем, как на практике функционировали контрольно-пропускные пункты германо-германской границы и Берлинской стены, мне довелось познакомиться много позже, когда я в начале 80-х годов несколько раз приезжал в ГДР из Бонна по медицинским делам вместе с очередной группой страждущих из посольства СССР в ФРГ. Дело в том, что услуги медиков и особенно дантистов на Западе фантастически дороги, и для экономии государственных средств МИД предписало нам пользоваться возможностями, которыми располагали медицинские учреждения Группы советских войск в Германии, лечившие нас, естественно, бесплатно. Договоренности о дате приема достигались через коллег в нашем посольстве в Берлине. Военные врачи обладали высочайшей квалификацией, и поэтому направление к ним воспринималось не как «дискриминация», а как редкая удача. Центральный госпиталь ГСВГ в Беелитце заслужил репутацию, не уступающую лучшим клиникам Москвы и Ленинграда.
На КПП государственной границы и внешнего обвода Западного Берлина нашу автомашину с ее дипломатическими номерами пропускали вне очереди, а очереди были, как правило, немалыми. Для нас в этом смысле никаких проблем не возникало. Достаточно было вразумительно объяснить, что мы едем из одного советского посольства в другое. Проверяли документы пограничники ГДР внимательно, но без излишних придирок. Трудности начинались в Берлине, где наши водители, не знавшие города, не всегда сразу находили нужный контрольно-пропускной пункт стены. КПП было довольно много, но пограничники ГДР требовали, чтобы мы пользовались только одним – «Checkpoint Charlie» («Чекпойнт Чарли») на Фридрихштрассе[31], через который в Восточный Берлин въезжали расквартированные в Западном Берлине военнослужащие США, Великобритании и Франции, а также граждане ФРГ (остальные КПП теоретически предназначались для жителей обоих Берлинов). Мотивировка: «У вас боннские номера». Предъявление советских паспортов не помогало, формализм неизменно одерживал верх. Формализм побеждал и в другом – при посещении в Берлине ресторанов, чтобы позавтракать или поужинать (мы останавливались в гостевых помещениях посольства в ГДР или в заранее забронированных номерах гостиниц), мы не могли отделаться от ощущения, что за нами достаточно открыто ведется наблюдение. Когда мне позже говорили, что госбезопасность ГДР (Штази) не верила даже самой себе, я был склонен принимать это за истину. Тем не менее мы чувствовали себя в ГДР значительно более спокойно, чем в ФРГ, которая, при всей своей стабильности, воспринималась где-то в подсознании все-таки как территория «вероятного противника».