Мисако умылась, наложила на лицо крем, потом натянула джинсы и смело вышла под дождь, направляясь в Роппонги за первыми в этом году круассанами. Французская пекарня должна была сегодня открыться после праздников. Мисако торопливо шагала по хмурым, залитым водой улицам, поддерживая себя мыслями о Сатико. Маленькая радость, доставленная подруге, покажет, какой виноватой она себя чувствует за вчерашнее. Сатико имела полное право злиться: без ее просьбы Исао Огава не стал бы брать на себя это дело, а теперь из-за глупости Мисако она потеряет лицо.
На обратном пути дождик уже лишь едва моросил. Мисако шла по улице, прижимая пакет с булочками к груди и прикрывая зонтиком. От пакета исходило приятное тепло. Когда она вошла в квартиру, Коко выбежала навстречу — первый раз за все время.
— Что тебя интересует, Коко: я или круассаны? — весело спросила Мисако, наклонившись, чтобы погладить кошку. — Надеюсь, я, потому что сегодня мне особенно нужен друг.
Она задумалась. Нет, пожалуй, надо ехать. Все-таки Кэнсё-сан ее друг, очень хороший друг, хотя Сатико его и не очень одобряет…
— Что общего может быть у тебя с дзэнским монахом? — спросила Сатико за завтраком.
— Он просто друг, — серьезно ответила Мисако.
— М-м… — с сомнением покачала головой подруга, прожевывая круассан. — Когда женщина говорит такое о мужчине, это всегда подозрительно… разве что обоим уже за семьдесят.
— Вот и неправда, — фыркнула Мисако, скармливая кошке кусочек булки с маслом. — Я же говорила тебе: Кэнсё-сан совсем не похож на остальных мужчин — слишком высокий и такой странный… совсем не привлекательный. Кроме того, он священник и интересуется исключительно духовными вопросами.
В воздухе зазвенел заразительный смех Сатико.
— Не похож на остальных? Интересно, в чем же это он не похож? Может, писает сидя?
Мисако выпрямилась так резко, что Коко в испуге спрыгнула на ковер.
— Сатико, как тебе не стыдно!
— Нет-нет, ты ответь, — продолжала смеяться подруга. — Сидя или стоя?
Мисако поджала губы, полная решимости противостоять насмешкам.
— Думаю, что стоя, — сказала она холодно. — В этом отношении Кэнсё-сан вряд ли отличается от других мужчин.
— Тогда, значит, у него есть что держать в руках, и тебе стоит проявить осторожность.
— Неужели нельзя обойтись без грубостей! — Мисако не знала, куда деть глаза. — Кэнсё-сан замечательный человек, умный и возвышенный.
Сатико снова покатилась со смеху. Щеки Мисако вспыхнули от возмущения.
— Он духовное лицо!
Подруга с трудом взяла себя в руки.
— Прости мне мой смех, — вздохнула она. — Просто у мужчин есть орган, которому чужда всякая духовность. У него есть только две функции, и большинство мужчин считают, что мочеиспускание — менее важная.