Присутствовало почти все дзэнское сообщество. Монахи сидели рядами на циновках в большом лекционном зале храма. Первым выступил настоятель, который выразил общее недовольство поведением американцев. Он настаивал на прекращении подобных программ в будущем, поскольку они нарушают мирную жизнь храма, однако собрание неожиданно затянулось. Другой монах почтительно согласился со старшим, заметив при этом, что визит, о котором идет речь, пока только лишь пробный и если внести в учебный курс соответствующие изменения, а также ограничить посещения двумя-тремя в год, можно добиться некоторых успехов. Сотрудничество с храмом в Сан-Франциско имело большие преимущества, не говоря уже о приобщении иностранцев к дзэнской практике. Один из монахов рискнул напомнить о материальной выгоде от подобных программ, хотя это противоречило дзэнской философии. Именно ему принадлежало предложение отправить Кэнсё, так хорошо проявившего себя в работе с американцами, в Сан-Франциско для изучения английского языка.
Кэнсё не мог не присутствовать на совещании, более того, был вынужден остаться до самого конца, поскольку речь зашла о нем. В результате он приехал на вокзал Уэно на целых три часа позже и пропустил свой поезд в Ниигату, а на следующие два скорых билетов уже не осталось. Пришлось ехать во втором классе на медленном ночном поезде, который отправлялся в девять вечера. Кэнсё позвонил Тэйсину и сообщил, что приедет лишь на следующее утро в семь.
— Ничего, Кэнсё-сан, — постарался успокоить его Тэйсин. — Если Мисако-сан не сможет вас встретить, я что-нибудь придумаю. Сиката га наи. Ничего не поделаешь.
Раздосадованный тем, что внес сумятицу в общие планы, монах-великан подхватил сумки и в ожидании поезда пошел прогуляться в окрестностях вокзала, возвышаясь над толпой, как пожарная каланча. Чтобы убить время и заодно подзаправиться в дорогу, он решил поесть горячей лапши. Будни большого города, а в особенности убогие привокзальные улочки вызывали у него отвращение. В крошечном, наполненном паром заведении, где кормили лапшой, у стойки сидели уже пять или шесть посетителей.
— Ба, неужели монах пожаловал? — осклабился хозяин, изображая крайнее удивление.
— Хай, хай, — добродушно ответил Кэнсё. — И бьюсь об заклад, что в вашей лавке не найдется лапши длиннее, чем этот монах.
Хозяин так расхохотался, что был вынужден поставить обратно огромную кастрюлю с лапшой, которую только что поднял с плиты. Он снял с лысой головы полотенце, защищавшее глаза от пота, и отвесил почтительный поклон.
— Обо-сан, а вы поглядите-ка на эту! Если растянуть как следует, думаю, выйдет и подлиннее. Ну и ну, как это вам удалось так вымахать?