— Это была не совсем твоя вина. Я ведь сознательно решилась на брак.
— Ни один из нас не заметил ловушки.
— Мы не слушали наших родителей.
— А разве есть дети, которые прислушиваются к своим родителям в этом возрасте? Вся правда в том, Элли, что я бы снова именно так и поступил.
Она бросила на него испуганный взгляд. Какой загнанный взгляд, подумал Байрон.
— Это правда, — сказал он. — В отличие от тебя, я так больше и не нашел любовь.
— Что ты сказал? — прошептала Даниэлла, и он заметил, как судорожно ее пальцы вцепились в ножку бокала.
Оставив всякую осторожность, Байрон произнес:
— Я хочу, чтобы мы снова начали совместную жизнь. Я хочу, чтобы у нас были дети. Я хочу, чтобы мы были одной семьей, Элли. Именно об этом я всегда мечтал.
Звук разбившегося стекла вывел Даниэллу из шокового состояния. Она опустила глаза и увидела, что на пальцах у нее кровь, а у ног — осколки хрустального бокала. Но боли она не чувствовала. Было лишь оцепенение, которое лишило ее сил двигаться.
Она молилась, чтобы ей лишь послышалось то, что сказал сейчас Байрон. Он все еще любит ее? Но он не может, это невозможно! Она не хочет этого!
Байрон подскочил к ней.
— Элли, что ты наделала? — Выхватив из кармана носовой платок, он наспех перевязал ей раненую руку и повел в дом.
На кухне он промыл ей порезы и, убедившись, что в них не осталось осколков стекла, заклеил раны пластырем. Успокоился он лишь тогда, когда усадил ее на диван и сам сел рядом.
— А сейчас, — произнес Байрон, — будь добра, скажи мне, что же все-таки случилось?
До этого момента они оба молчали, если не считать того, что Байрон спросил, где она держит свою аптечку. Даниэлла боялась заговорить, так как в такой ситуации могла себя выдать. Но она знала, что вопросов ей не избежать.
Он признался, что любит ее, а она посмотрела на него так, словно увидела привидение, и раздавила от страха в руке бокал. Ради всего святого, ну почему она так отреагировала?
— Ты меня поразил, — наконец тихо сказала она, отлично сознавая, что это не ответ на его вопрос. Но ничего лучше она сейчас не могла придумать.
Его темные брови поднялись.
— Ты сказала, что не веришь, будто бы я все еще люблю тебя?
Хорошо, она верила. Но все дело в том, что она не хотела, чтобы это было правдой. Это может вызвать множество осложнений. Сейчас больше, чем когда-либо, ей хотелось, чтобы Тони был рядом. Ей нужен человек, который мог бы защитить ее от Байрона.
— Десять лет — долгий срок, — сказала Даниэлла. — Люди меняются.
Его серые глаза сузились, стали холодными и злыми. И неожиданно резким голосом он произнес: