— Твоя мать накормила меня сытным завтраком. — Он довольно погладил себя по животу. — Пожалуй, жить на ферме не так уж плохо.
Эми поморщилась.
— С фермы только яйца, бекон и хлеб — из ближайшего супермаркета. Обычно мама печет хлеб сама, но сейчас она повредила ногу.
— Что-то мы сегодня утром придираемся к мелочам.
Эми все больше раздражала его покровительственная манера.
— Я всего лишь честна, — возразила она. — Если ты еще не заметил, я занята. Если у тебя нет ничего срочного…
Виктор сел рядом с ней на диван. Эми все-таки пришлось на него посмотреть. Одет он был как всегда безупречно, серые брюки с серебристым отливом отлично гармонировали со светло-серой рубашкой и с темно-серыми ботинками ручной работы. Самый подходящий наряд для прогулок по ферме!
Перехватив ее оценивающий взгляд, Виктор пожал плечами и тихо заметил:
— Никогда не поздно научиться.
Эми не стала притворяться, будто не поняла.
— Вот только зачем? Ты здесь долго не задержишься.
Она встала, чтобы убрать гитару. В облегающих синих джинсах и в голубой футболке Эми казалась очень худенькой.
— Неужели ты все еще сердишься? — протянул Виктор. — Я же не упрекаю тебя, что ты загуляла с этим американским ковбоем.
Эми задохнулась от возмущения.
— Во-первых, я не загуляла, как ты выражаешься, а во-вторых, даже если так, ты не имеешь никакого права меня упрекать, и сам это знаешь!
Виктор понизил голос до проникновенного полушепота:
— Эми, я просил тебя выйти за меня замуж.
— Эми? — переспросила она насмешливо — Виктор не раз заявлял, что не желает звать ее этим детским именем. — Ты-то просил, только я тебе отказала.
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты тогда была на меня сердита…
Еще бы ей не рассердиться! Вернувшись в их общий с Виктором номер, Эми обнаружила там рыжеволосую девицу, одетую в одно только банное полотенце.
— Что ж, сейчас я уже не сержусь, но мой ответ по-прежнему нет!
— Знаешь, Эмбер, — насмешливо протянул Виктор, — ты становишься капризной, как настоящая примадонна.
Эми покраснела от гнева. Виктор тем временем продолжал:
— А еще ты постепенно превращаешься в то, что называют занозой в заднице!
— Ты… я… — От возмущения Эми не находила слов.
— В чем дело, Эмбер? Неприятно слышать правду о себе?
Неужели это правда? — ужаснулась Эми. Неужели я и впрямь начинаю уподобляться тем эгоистичным занудам, которых много раз встречала на всевозможных приемах и вечеринках? Людям, которые говорят только о себе, которых ничто, кроме собственной карьеры, не интересует?
— Эмбер, мне нелегко говорить тебе такие вещи, — продолжал Виктор, пододвигаясь к ней ближе. — Но кто-то должен это сделать.