На долю Софьи Карловны по выбору самой великой княгини Елены Павловны выпала в живых картинах роль «царицы Рейна», и Бетанкур, равно довольный как этим назначением, так и самим приглашением, «разрешил» княгине самый широкий «кредит» на костюм рейнской царицы.
Софья Карловна всегда была мастерицей одеваться, и при деятельной помощи нескольких умелых модисток и портних получился такой необычный и по богатству, и по изысканному вкусу костюм, что, когда взвился занавес и перед глазами очарованной публики предстала величественная, поистине царственная фигура «царицы Рейна», на высокой скале среди прибоя волн, вся задрапированная в белый, расшитый золотом хитон, с распущенными волосами и золотым скипетром в руке, — весь зал дрогнул от восторга и изумления.
Картина была поставлена молодым, только что начинавшим тогда и впоследствии знаменитым художником Брюловым и поражала смелостью и шириной замысла и стильной художественностью исполнения.
Государь, сидевший в середине первого ряда подле августейшей хозяйки праздника, первый подал сигнал к аплодисментам, и вслед за ним своды зала задрожали от взрыва всеобщего восторга.
Все предшествовавшие картины, равно как и все те, которые следовали за «Царицей Рейна», пропали и стушевались от невыгодного сравнения. И когда по единодушному требованию публики занавес вновь был поднят и картина повторилась при торжественных звуках немецкого гимна «Die Wacht am Rheih», всегда осторожный и спокойный фаворит государя, сидевший сзади него, вышел из своего обычного подобострастного покоя и, слегка подавшись вперед, восторженно произнес.
— Нет, такая красавица не повторится!
Государь обернулся на это восклицание и провел рукой по влажному лбу. Он тоже сознавал, что встретить такую красавицу ему более не удастся в жизни. Все то, что он видел и встречал раньше и позднее, были женщины, а это было видение, мечта, художественное воплощение красоты.
Когда занавес упал и великая княгиня Елена Павловна встала, чтобы пройти за временно созданные кулисы, государь испросил разрешение последовать за нею; едва войдя на сцену, он прямо подошел к стоявшей у боковой кулисы Софье Карловне и слегка дрогнувшим голосом сказал:
— Вы были обворожительны, княгиня!..
Она молча поклонилась.
— Мы с вами давно не встречались! — продолжал император.
— Я нигде не бываю, ваше величество! — сдержанно ответила Софья Карловна, скорее встревоженная и недовольная, нежели польщенная таким исключительным вниманием.
— Вы так довольны своим семейным счастьем? — слегка насмешливым тоном произнес император.