— Макс умер? — Она говорила очень тихо, будто надеялась, что если не произносить этих слов вслух, то они не сбудутся.
— Мне очень жаль. Да.
Мастерс думал, что она уже знает.
Девочка не заплакала. Она сглотнула и уставилась куда-то ему за спину. Затем прошла к неубранной кровати и свернулась на ней клубком. Дэннис вошел следом. Она молчала, поэтому он переложил стопку одежды и уселся на деревянную табуретку.
— Понимаю, это тяжело, но я бы хотел, чтобы ты рассказала мне все, что видела, пока воспоминания еще свежие.
Дэйна подняла голову и обвела комнату тяжелым взглядом.
— Но я же его любила.
Дэннис видел, что признание вызвано чувством потери, что она впервые в свои… сколько ей там, пятнадцать? — набралась смелости произнести эти слова. Только слишком поздно.
— Уверен, он знал об этом.
— Нет. Нет, не знал.
— Вы встречались? — Нужно быть осторожным. Не стоит, чтобы она заметила, как он достает блокнот с ручкой. Но она смотрела на его руки, так что Мастерс просто положил блокнот на колени.
— Да, вроде того. А вы уверены, что он умер? «Скорая» ведь приехала. — Она вытерла глаза рукавом. — Они же должны были ему помочь.
— Не сомневаюсь, они сделали все возможное. — Дэннис вздохнул. Из-за этих чертовых штор он совершенно ничего не видел. — Вы были близкими друзьями?
Дэйна кивнула.
— Прежде всего, Дэйна, я бы хотел спросить, знаешь ли ты, кто убил Макса. Кто нанес удар? Кто держал нож'?
Дэйна сфокусировала взгляд на детективе. Ее лицо медленно превратилось в скорбную маску.
— Нет, — прошептала она. Казалось, это короткое слово пробило какую-то плотину. — Нет, я не видела.
Она упала лицом на одеяло и разрыдалась. Пальцы судорожно мяли ткань. Она все глубже зарывалась головой в одеяло, как будто погружаясь в скорбь. Дэннис Мастерс сидел и ждал, пока она снова сможет заговорить.
Наконец она выпрямилась.
— Все произошло так быстро. Все было нормально, а через секунду… И было так много крови. И крики. Паника. — Дэйна обхватила себя руками, как будто обнимая.
Дэннис подумал, что больше, скорее всего, ее обнять некому. Он услышал снизу женский крик, а потом детский плач.
— Младший брат? — спросил он.
По лицу Дэйны скользнуло бледное подобие улыбки.
— Сестра. То есть сводная сестра. Кев не мой отец.
— А где Кев сейчас?
— В пабе, надо думать. Или в гостях. Или в букмекерской конторе. Или в бюро по трудоустройству, если у мамы сегодня счастливый день.
Мастерс вдруг почувствовал себя мужской версией Кэрри Кент. Пытается вытащить на свет божий грязное белье, которое большинство людей предпочитает скрывать. Наблюдает со стороны за чужой жизнью, наполненной несчастьями, бедностью, пренебрежением, насилием. И конца этому нет. Он видит такое каждый день.