Четвертым паломником был Святогор, младший княжич. Такой же широкоплечий, как и брат с отцом, он, в отличие от всех, был в сверкающей кольчуге, надетой поверх длинной, ниже колен, стеганки. Его широкий пояс с медными накладками провисал от тяжелого меча, двух ножей разной длины и внушительного размера поясной сумки. Высокие яловые сапоги были красными, равно как и закрывающий голову подшлемник. Усами и бородой Святогор еще не обзавелся, что, в сочетании с карими глазами, острым носом и тонкими, почти женскими бровями резко отличало его от брата. Правой рукой княжич удерживал возле себя за узду тонконогого чалого коня, а левой успокаивающе поглаживал его по морде.
Однако скакун чуял неладное, часто всхрапывал и нервно топтался, пытаясь отойти в сторону.
— Услышь голос родичей своих дальних, могучий Велес, — торопливо заговорил Радогост, испугавшись, что нарушение заведенного обычая сведет весь обряд к пустой трате времени и сил. — Отзовись на призыв друга верного, что много лет подарки тебе дарил, пиры в твою честь правил, здравицы за тебя кричал! Не единожды руку помощи давал ты князю Всеграду, не оставь его призыва и на этот раз…
Волхв провел рукой над костром, высыпая в пламя щедрую горсть ароматных трав, и тут же втянул ноздрями взметнувшийся сизый дымок. Болотный смрад отступил, сменившись ароматом полынной пряности и благородным древесным дымом, люди ощутили в телах приятную легкость, и Радогост воодушевленно продолжил:
— Лети, слово мое, за реки, за леса, через горы, через овраги, долетай до моря-океана, до острова Буяна. На острове том лежит бел-могуч Алатырь-камень. Ты стучи, слово мое, в камень Алатырь, ты буди, слово мое, радуниц-власяниц. Пусть бегут они к великому Велесу, пусть поют ему и танцуют, пусть веселят и ласкают. Пусть напомнят великому Велесу о верном друге, пусть зовут его к нашему огню, нашему угощению. Пусть сажают на крепкого коня, пусть погоняют гибкой плетью…
Волхв прислушался к чему-то, неведомому простым смертным, сделал торопливый жест Святогору, подзывая его ближе. Младший княжич подвел коня к огню, Радогост же отступил к старшим идолам, тут же вернулся с чашей. Князь, приносивший жертвы уже не в первый раз, распахнул плащ, вытянул меч, быстрым взмахом снизу вверх глубоко рассек шею скакуна и тут же уронил оружие, едва не чиркнув кончиком клинка по земле.
Покачнулся.
Вышемир подскочил к нему, поддержал отца. Тот, восстановив равновесие, отер лезвие тряпицей, спрятал клинок обратно в ножны, широко расставил ноги и запахнул епанчу.
Волхв за это время успел смазать губы и лицо идола конской кровью, объясняя, кого нужно привезти, повторил заговор вызова бога, объясняя путь, и только после этого пролил оставшуюся в чаше кровь скакуна в огонь. Костер в ответ выбросил облако темного дыма, и люди явственно увидели, как оно обрело очертания лошади и помчалось через туманную дымку вверх и в высоту. Чалый, уже упавший от слабости на утоптанный песок, вздрогнул в последний раз, и замер, расставшись с отправившейся в дальний путь душой.